Анастасия Машкова - Любовь по солнечным часам

Надя Бессонова никак не могла поймать взгляда этой суетливой женщины – секретарши мирового судьи. Та все перекладывала бумаги на столе: правую стопку – налево, левую – направо. Наконец она схватила нужный листок.

– Так, если ваше намерение неизменно, подписывайте и ждите решения. Заседание – восьмого августа. Вы, я думаю, не собираетесь на нем присутствовать? Это ведь уже для вас формальность? О вердикте узнаете по телефону.

Секретарша подвинула Бессоновым заявление и забарабанила ноготками по картонной папке с тесемками. Очередные претенденты на развод явно отвлекали ее от более насущных дел.

– Ну, все равно… Можем и присутствовать, – промямлил Егор.

Надя отметила, что у него появилась странная манера поджимать по-стариковски нижнюю губу. От этого его лицо жалко скукоживалось.

Секретарша фыркнула, едва взглянув на Бессонова:

– Это мне, уважаемый, все равно! А ответчице, может, не все равно!

И снова Надя не успела разглядеть ее глаз. Сказала прилизанной макушке:

– Да! Мы подписываем. На суд не пойдем.

– Ну и ладненько, – с облегчением вздохнула секретарша, подняв голову. Она внимательно посмотрела на Надю и… ободряюще подмигнула. У нее оказались карие глаза с поволокой. Усталые и печальные.

Егор, выведя закорючку под документом, что-то буркнул и покинул кабинет. Надя долго примеривалась, прежде чем подписать согласие. Строчки плясали перед глазами. Непослушную ручку пришлось сжать до боли в пальцах.

«Да, я в ответе за все. Я в ответе… Я – ответчица», – пронеслось в голове, и Надя наконец смогла вывести свою фамилию. Все! Больше не нужно сопротивляться натиску истца. Какое гадкое слово. Хуже, чем словосочетание «бывший муж». Впрочем, разве этого человека со сморщенным напряженным лицом она знала как мужа? Знала целых шестнадцать лет? Морок, помрачение… Наверное, мама права, давая всему происходящему мистические определения. Все вокруг Нади правы, разумны, снисходительны. Если бы только ей от этого было легче.

– Все пройдет зимой холодной! Вы так красивы, что еще поблагодарить должны своего… гоблина за развод. Найдете теперь стоящего, – зло и веско высказалась секретарша.

Надя улыбнулась ей. Как понять, кто стоящий, кто нет? Муж вот был для Нади таким – настоящим, надежным. А вон как обернулось. И до зимы еще нужно дожить. Выживать бесконечных полгода…

Егор курил на крыльце. «Господи, он еще и сутулиться стал!» – поразилась новому открытию Надя. Наверное, нужно что-то сказать напоследок, но этот комок, появившийся в глотке, никак не проталкивался, душил.

– Надежда, если хочешь, я подвезу! И Маша?! – крикнул Егор.

– Маши нет дома, она у подруги на даче, – хрипло откашлявшись, сказала Надя. И вдруг, вздернув голову, решительно подошла к… мужу.

– Это так жестоко, неправильно, что я даже представить не могу, что ты будешь чувствовать, когда опомнишься, – сказала она тихо.

– Ты снова мне угрожаешь? – с вызовом произнес Егор, швыряя окурок в урну.

– Не то, Егор! Все не то…

Больше она сдерживаться не могла и побежала к метро. Слезы жгли глаза, щеки, рот.

Егор Бессонов был для нее когда-то романтическим героем, этаким рыцарем без страха и упрека. Искренний, верный, целеустремленный, образованный, из интеллигентной московской семьи, но главное – любящий. Казалось, бесконечно любящий свою Надежду.

Познакомились они, правда, при обстоятельствах отнюдь не романтичных – около кабинета стоматолога. Надина подруга детства Валюшка выучилась на зубного врача и работала в частной клинике. В тот день Надя заехала за подругой к концу смены, чтобы вместе отправиться в кино. Она поджидала Валю в холле, листая журнал.

Распахнулась дверь, и из кабинета вышел крепкий молодой шатен с мученическим бледным лицом. За ним выскочила Валюшка.