Галина Алфеева - Лифт идёт вверх!

© Галина Алфеева, 2024

В фокусе повествования – взаимодействие Земли и её полуколонии-полуфилии[1] Луны.

Старенький транспорт «Свобода» мягко качнулся, словно на волне прилива, и отошёл от пересадочного модуля станции «Нептун». Контрактник Нэйл Трейси, возвращавшийся из загульного отпуска на базу, по-хозяйски обвёл взглядом пассажиров. В салоне «Свободы», небольшом, относительно чистом, но от нутра до самой обшивки безнадёжно пропахшем тяглой жизнью, расположилось десятка два человек. Трейси для себя выделил «свежее мясцо» – русоволосую девушку, сосредоточенно глядевшую в иллюминатор. Он подошёл и секунду пытался проследить её взгляд, добиваясь, чтобы девчонка оторвалась от бездушного космоса и повернулась к нему – живому, горячему парню, недавно распечатавшему на станциях свой четвёртый десяток.

– Не куксись, лейтёха! Прорвёмся! – ободряюще произнёс Трейси. Он наклонился к девушке и вдохнул от волос яблочный дух её шампуня.

Трейси был почти уверен, что не ошибся, и перед ним молоденькая выпускница военного вуза, которую отсутствие шершавой и волосатой лапы довело до рабского контракта и базы на краю Колоний.

Девушка повернулась к Нэйлу. Глаза двух землян встретились. И не хлипкий, повидавший виды Трейси отшатнулся, словно ожёгшись.

– Ну и шут с тобой! Подумаешь, недотрога! – пробормотал он, усаживаясь на свободное место подальше.

Среди «жён», «лабораторных баб», «мужикобаб» и «кисок», из которых состояло женское население базы, новенькая не долго продержится сама по себе, думал Нэйл. Скоро она пополнит одну из категорий, а после можно будет и вернуться к разговору. Всё равно раньше, чем через полгода, девица отсюда не выберется, так что времени на установление личных отношений будет достаточно. Трейси при этой мысли осклабился.

Девушка продолжала смотреть в иллюминатор. Где-то там, за пределами видимости были Земля и Луна, и на одну из планет – которую же? – по окончании миссии она должна будет вернуться…

Сивка и Гречка шли нараспашку – апрельское солнце припекало, уже совсем наступила весна, девчонкам отчаянно хотелось гулять, а нужно было зубрить к выпускным экзаменам. Гречка – жизнерадостный светофор, полыхающая румянцем полная, пышущая здоровьем девушка – доказывала подружке:

– Смотри, балл там ниже, чем везде. Потом, комнату в общежитии дают! Форму тоже бесплатно: зимнюю, летнюю – всякую. И обувь. И питание льготное. И парни нормальные, потом хоть замуж можно выйти. И квартиру дают через какое-то время, если работаешь… Не, я пойду. Мне универ не светит. А в обычную бурсу я не хочу.

– Там же физрой замучают. Кроссы всякие, центрифуги.

– Как будто ты плохо бегаешь! А я хоть похудею. Ну что, поедешь со мной после выпускного?

– Не знаю, Оль. Я матери не говорила ещё…

– А нафиг ей? Ты же на бесплатное подашь. А там и стипендию платят. Ты её осчастливишь. Ну, Сивка, ну не мути, поедем – мне одной, знаешь, как стрёмно с парнями!

Сивка подтянула на плече ремешок старенькой школьной сумки. Ей и самой хотелось весенних приключений. Олька Гречкина была её единственной подругой. Если она уедет из города, Сивке совсем худо будет. Некому станет даже на мать и сестру поныть. Дома – там даже к экзаменам не подготовишься! Приходится всё учить в школьной библиотеке: как тут позанимаешься, когда за стенкой квартиранты орут, а над ухом – мать со старшей сестрой, ещё громче!

Они все жили в одной комнате, а вторую сдавали. Ирка умудрялась водить парней и зажиматься с ними в коридоре или на кухне – даже поесть не прорвёшься! Мать вечно нервная, вечно орущая, вечно пилит, что они ничего не делают. Подметёшь или пол вымоешь – она даже не заметит, и опять своё – пилить. Полгода собирала деньги на школьную форму. Все люди как люди, а она, Сивка, как дура, ходила в старой форме, из которой уже в прошлом году выросла – руки торчали как грабли. Гречка права – надо ехать. И она сказала, там дают жильё! Своё, которое ни с кем делить не надо!