Aila Less - Лиариэль и сердце Ветролеса

Ночь ещё не отступила окончательно, но Ветролес уже начинал пробуждаться, медленно, будто вспоминая сам себя после долгого сна. Лия лежала без сна на своей сплетённой постели из коры, мха и мягких лепестков, и слушала, как за стенами Дома Обучения шелестят ветви, потрескивает древесина и вздыхает лес. Где-то глубоко под землёй, в самом сердце корней, раздавались глухие, протяжные звуки – древняя песня леса, напоминающая одновременно пульс, дыхание и зов. Эти вибрации были почти неуловимыми, но Лия чувствовала их так ясно, будто они звучали прямо в её груди. Она не могла объяснить, почему это ощущение становилось всё ближе с каждым днём, но знала лишь одно: лес разговаривал с ней. Не словами, не голосами, как говорили наставники, а чем-то иным – тёплым, живым, настоящим. Она не понимала смысла этих песен, но каждый звук отзывался в ней чем-то необъяснимо знакомым, словно напоминание о чём-то давно утраченном, но важном.

Лия осторожно приподнялась с постели, едва касаясь поверхности, чтобы не разбудить тех, кто ещё спал. Её босые ступни легко скользнули по тёплому древесному полу, который мягко поддавался под весом, будто сам дышал в такт просыпающемуся лесу. Она прошла к выходу, приоткрыла плетёную створку и вышла на высокий балкон из гибких ветвей, покрытых каплями росы. Навстречу ей потянулся утренний воздух, пахнущий свежим мхом, пыльцой, листвой и еле уловимыми ароматами ночных цветов, ещё не успевших скрыться от первого света. Всё вокруг было наполнено предчувствием, будто сам лес затаил дыхание.

С самых ранних лет именно это время суток было для неё особенным – когда тьма ещё не ушла совсем, но свет ещё не вошёл до конца, и весь мир словно замирал в ожидании, даря редкую возможность побыть наедине с собой. В такие мгновения не было ни голосов, ни посторонних взглядов, ни чужих ожиданий, под тяжестью которых днём так трудно дышать. Здесь, высоко среди ветвей, в полумраке дорассветного часа, Лия не чувствовала себя ни странной, ни неправильной. Она просто была – настоящая, тихая, в гармонии с собой и с лесом, который, казалось, тоже слышал эту тишину.

Лия шагала почти неслышно по тонкой тропе из переплетённых ветвей, ведущей к Смотровой Ветви – самой высокой точке Плетолиста. Там, среди листвы, открывался широкий вид на весь Ветролес. Внизу ещё дремали дома-корни, словно в тёплых зелёных гнёздах, скрытых под листвой. Мостики из лоз неспешно тянулись от ветки к ветке, а под ними уже начинали кружиться первые светлячки, мягко мерцая в предрассветной дымке. В глубине леса просыпались феи Клана Тумана, вплетая в воздух тонкие вуали, похожие на дым рассвета. А ещё дальше, ближе к восточным кронам, вспыхивали первые искры Клана Сияния – они выдували из ладоней свет, яркий, как утренняя песня леса.

Лия села на край широкой ветви, свесив ноги вниз, и долго смотрела туда, где лес постепенно растворялся в утреннем тумане. За границей Ветролеса, на самом горизонте, между двумя древними утёсами, мерцал едва уловимый свет – бело-зелёное сияние, мягкое, ровное, похожее на дыхание спящего существа. Это было Сердце Леса – источник всей магии, тайна, которую охраняли с древнейших времён, место, куда не ступала нога без права и признания. И Лия знала, что у неё не было ни права, ни стихии. Ни возможности приблизиться, ни даже надежды.

Она до сих пор помнила день, когда стояла у Древа Согласия вместе с другими юными феями. Её сердце билось так, что казалось – вот-вот вырвется наружу.

Она протянула руку, как делали все. Ожидала вспышку света, отклик, знак. Но дерево не засияло. Один из листьев, коснувшись её ладони, засох, медленно и страшно, словно в ответ на что-то недопустимое. Никто тогда не сказал вслух ни слова, никто не осудил открыто, но взгляды были громче любых слов. Они смотрели на неё, как на чужую. На ту, что нарушила порядок, прикоснулась к тому, к чему не должна была. Словно нарушила не ритуал, а глубинный порядок, на котором держался весь лес. С тех пор стихии не отзывались. Ни одна не позвала её. Ни вода, что умеет утешать. Ни свет, что приносит ясность. Ни корень, что даёт опору. Ни даже зола, принимающая сломанное. Лия осталась одна, в тишине, которая день за днём становилась всё плотнее. А вместе с ней – шёпоты. Осторожные, ядовитые, ускользающие: –