Алиса Гордеева - Лето разбитых сердец

Варя

Из приоткрытого окна школьной столовой доносился аромат свежеиспечённой сдобы. Под ложечкой неприятно сосало от разрастающегося чувства голода и необъяснимого волнения. Длинная перемена между третьим и четвёртым уроками была единственной возможностью нормально перекусить, я же стояла здесь, на заднем дворе, пряталась за кустом едва распустившейся сирени и ощущала себя преступницей века. В зажатой ладони огнём горели несколько крупных купюр, а взгляд то и дело падал на часы, монотонно отсчитывающие мгновения до звонка.

«Он придёт! Придёт!» – успокаивала себя, как могла, но каждая минута задержки безжалостно подрывала веру в успех задуманной мною шалости.

С Васей Курочкиным из седьмого «А» мы договорились встретиться в без двадцати одиннадцать, но мелкий негодник куда-то запропастился: быть может, забыл обо мне, но, скорее всего, – просто сдрейфил!

Чтобы хоть как-то скоротать время, я принялась разглядывать через щель в окне посетителей школьного буфета. За длинными столами возле раздачи обедали младшие классы: взъерошенные мальчуганы сметали подчистую содержимое тарелок, девчонки же смотрели на них с толикой брезгливости и бесцельно ковыряли вилками котлеты. Чуть поодаль физрук с важным видом жевал капустный салат, привычно игнорируя влюблённые взгляды старшеклассниц, а пожилая химичка сидела напротив него и в свойственной ей сварливой манере чем-то возмущалась.

«Ирина Викторовна, поберегите нервы! – Я прикрыла рот тыльной стороной ладони, чтобы заглушить невинный смешок. – После сегодняшней лабораторной они вам, ой, как пригодятся!»

Впрочем, уже в следующее мгновение моим вниманием всецело завладел Добрынин. Это по его милости я ввязалась в эту авантюру и сейчас торчала здесь, на задворках школьной жизни, и кормила собой проснувшихся от зимней спячки комаров. Митя же на расслабоне вышагивал к своему столику: в руках он держал поднос с чаем, а в зубах – сосиску в тесте. Прищурившись, я мысленно подставила ему подножку, и пока фантазия подкидывала в голову карикатурные картинки Митиного падения, не заметила, как он подошёл ближе и уселся аккурат напротив меня.

– Чёрт! – пискнула я и отшатнулась от окна.

– Дьявол! – вскрикнула чуть громче, запутавшись в ветках сирени и в хлам разодрав новенькие капроновые колготки. Но если последние погода позволяла запросто снять, то как объяснить высунувшейся из окна морде Добрынина мотивы моего здесь нахождения, я не знала.

– Скворцова? – скорчив противную рожу, заржал Митя. – Ты чего по кустам шаришься, чокнутая?

– Н-не твоё дело. – Задрав нос, я пыталась не замечать саднящей боли, обжигающей кожу ног.

– Добрыня, чё там? – Потеснив товарища, следом высунулся из окна Илья Лучинин – правая рука Мити и по совместительству староста нашего класса. – О! Варька, ты ли это?

– Илюшенька, заткни свой ротик картофельным пюре, пожалуйста! – ядовито улыбнулась в ответ.

– Меня, меня пустите посмотреть! – Моих ушей коснулся бархатный баритон Лёши Камышова, в мгновение ока сменившийся раскатистым смехом. – Ба! Скворцова, ты фейсконтроль в столовую не прошла, что ли?

– Как смешно! – процедила я сквозь зубы, пока вечно голодные, наглые и до последнего верные своей дружбе Алёша, Илья и Добрынин, согнувшись в три погибели, пялились на меня из небольшого окна столовой и громогласно ржали. И как они только уместились втроём на одном подоконнике?!

– Варь, а, Варь! – Очаровательно улыбнувшись, Лёша сдул со лба непослушную чёлку и подмигнул. – Хочешь, я тебе компотика оставлю?

Поджав губы, я покачала головой! Мне было стыдно, что Камышов видел меня такой – жалкой, смешной, да ещё и в разодранных колготках. Лёша нравился мне, очень. Впрочем, очередь из его поклонниц была длинной – раза три точно бы обогнула нашу школу. Я же стояла в самом её хвосте. Да и куда мне было, обычной смертной, до этого нереального красавца с волосами цвета чёрной южной ночи и серебристым сиянием серых глаз!