Елена Аксенова - Лавандовый раф, 80% арабики

Вересковая пустошь под тёмным небом раскинулась до самого горизонта. Я бегу сквозь туманную перспективу спрятаться от приближающейся грозы. Воздух тяжёлый настолько, что я остро ощущаю свои рёбра под гнетущими лёгкими. Мне нужно укрыться. Это всё, что я могу разобрать в своих мыслях. И я иду, чувствуя ногами трясущиеся растения. Я не знаю, что это, я бывала тут только в романах Бронте или Коллинза. Надвигающаяся буря вызывает у меня приступ ужаса и восхищения. Я трепещу.

Не понимаю, как я оказалась в своей комнате на Мясницкой. Мне всё также не хватает воздуха, перед глазами плывёт. Я знаю, что умираю, но мои страдания не заканчиваются, они накатывают снова и снова ноющими волнами. Говорят, есть вещи, которые намного страшнее смерти. Я в это верю. Слёзы уже не текут по моим щекам, я обессилена, но вокруг так темно и пусто, что я уверена – до утра мне не дотянуть. Сердце разорвётся не через минуту, так через две. Мне нечем дышать. Как бы я хотела, чтобы это закончилось, как бы я хотела ничего не чувствовать. “Это надо пережить. Это просто надо пережить,” – моя любимая мантра доносится из самых глубин подсознания. Я собираюсь в комок, прижимая к себе видавшего виды потрёпанного бегемота, и произношу его имя. Ещё раз. Сквозь рыдания, громче. Он меня услышит, он меня не оставит. “Вернись ко мне… Вернись ко мне!”

Свет бьёт мне в глаза так неожиданно, что я почти сваливаюсь с кровати. Но если у вас когда-то были кошмары, вы поймёте, что лучше уж сломать руку об тумбу, разбив пару дорогих флаконов, чем оставаться в дебрях своих жутких мыслей.

Мой разум всегда действует одинаково: он мешает реальные воспоминания, самые отвратительные, естественно, с моим богатым воображением и рождает то, что заставляет меня мучиться фобией сна. Справедливости ради, это происходит нечасто, но одинаково неприятно.

Я начала делать записи, потому что решила, что моё призвание в литературе. А, как известно, если хочешь сделать что-то стоящее, вытащи своё нутро. Кому-то, наверное, становится легче от ведения дневников, но мне куда приятнее уединяться в мире книг, в другую реальность, не относящуюся ко мне лично.

Однако писать нужно о том, что ты знаешь.

О чём я могу рассказать искушённому читателю? Лучше всего я знаю одиночество и все сопутствующие отрасли, как говорят у меня на работе. Ах да, моя работа.

В общем-то, организация мероприятий – это сплошной кромешный ад, полный веселья и интересных людей. Я обожаю ту суматоху, с которой мы работаем в полях. Поедание мака почти под столом в своём 3-х секундном перерыве, бесплодные попытки сбежать в туалет, разрывающийся телефон – да, такой стресс мне по вкусу. И всё бы складывалось идеально в картине моей деловой жизни, если бы не чёртовы продажи. Вот он! Вот котёл, который сведёт с ума любого грешника! Мне, как человеку по-барски гордому, претит навязывание услуг людям, пусть даже и очень хороших. Я ненавижу надменность, с которой они слушают мои пылкие речи, великодушие, с которым они разрешают отправить ту же самую информацию по почте, и беспечность, с которой относятся к работе даже после подписания контракта. Вы знали, что взрослые люди заставляют с собой нянькаться похлеще детей? Да-да, отрываются по полной.

Если что, именно поэтому я со всей чуткостью отношусь к любому представителю сферы услуг. Уважение – это отличная основа для построения любых отношений, а ведь мы никогда не знаем, с кем нам придётся эти самые отношения строить. Вклад в будущее, так сказать.

Но есть правило любых весов (а я Весы, по зодиакальному знаку): одна чаша всегда перевешивает другую. Так принимаются решения. Это заставило меня ждать повышения с секретаря до менеджера почти 3 года. А сейчас это заставляет меня заниматься самой отвратительной частью – базами. Попробуйте провести за тупой однообразной работой в Exel целый день. А потом ещё один. А теперь это перетекает в неделю. В месяц. Да, самый отвратительный период организатора – продажи.