Максим Макаров - Лапы волчьи, характер русский

Эту и все другие иллюстрации автор книги выполнил сам.

1930 год. Камчатка. К восточным берегам спешит весна.

И вновь – весна!

Ее поступь в этот раз была легкой, быстрой, неудержимой; наверное, весне очень хотелось принести всем сюрприз, и поэтому она торопилась, подгоняла неуклюжий февраль. На востоке нашей страны зима всегда мощная и великолепная, управляет морозами из огромного ледяного дворца. Тот дворец окружен высокими башнями и теремами, от которых тянутся без конца бело-синие бастионы. Это нужно зиме для того, чтоб другие не слишком глядели на ее сверкающий чертог. Чтоб не забирались в него.

А весна просто съехала с крыши.

Скатываясь, она подняла большой буран – такой, что все окна побелели. Но в тот же день, к вечеру, белая пелена осела, прижалась к земле, не твердея. Утром на дворе уже был устойчивый плюс. Толстые сугробы видят полоски воды и не верят, что сами станут водою. Прошлый сезон подарил очень много снега; море застыло еще в ноябре. Оно освобождается нескоро, старожилы это знают. Но плюс уже достиг 7 градусов!

Оттепель атаковала еще в конце февраля. Март пришел под ее знаменами, и, похоже, хочет развить успех. Прошло всего 4 или 5 дней с начала месяца, а лед уже трещал по всей Авачинской бухте – к большому неудовольствию мастеров рыбачить с удочкой. Пропал конец сезона! Лед исчез будто по волшебству. Самые смелые уже стали готовить лодки.

– Баловство! – говорят старожилы. – Еще заметет.

Но к 7-му марта бухта растаяла.

Промысловая шхуна «Комсомолец» всю зиму провела здесь – скучала, но не бездельничала. Она ремонтировалась и составляла план будущей жизни: ведь без плана трудно действовать и людям, и кораблям. Правда, открытий или особо громких подвигов не предполагается, поскольку шхуна небоевая, и не ходит вокруг земли. В будущем «Комсомольца» ждет лишь постоянный труд, а потом – опять труд. Когда есть чем заняться, это уже хорошо.

Средний возраст экипажа был меньше 30 лет. И командир, товарищ Нестеров, тоже был молодой. Он сильнее всех ждал весну: не то, чтобы он не мог придумать для зимы дела – дело было; но его как-то не хватало. На шхуне раз 10 проверили и перепроверили снасти, такелаж, моторную часть («Комсомолец» ходит и с мотором, и на парусах). А что еще делать, если кругом льды? У Владивостока, конечно, интереснее; однако в прошлом году, уже после окончания сезона пришел вдруг приказ: срочно доставить ценный груз на Чукотку. Остальные суда были уже зафрахтованы или не годились. Нестеров с командой дошли – им дали команду отвезти что-то на Командоры. Оттуда пришли в Петропавловск, думали переждать метель. Но она лишь усиливалась. В результате за неделю намело огромные глыбы. Вслед за ними навалился лед. Зима нагнала метелей, чтоб не видно было, чего она хочет, а как только пурга сошла, уже было поздно: кругом стоял лед. По застывшему морю можно пройти на лыжах или на собаках. А кораблям придется ждать.

Занятия выдумывали какие только можно. Боцман Климчук, например, готовит деревянные формы, а потом вырезает из них трубки, мундштуки и портсигары. Его мастерство хорошо знают в портах Охотского моря, с дальних судов тоже обращаются. Моряки любят покурить, а Климчуку нравится работа по дереву, тем более что она приносит явную прибыль. Климчук делал трубки и просто так, и под чей-нибудь заказ, а потом продавал или обменивал. В команде его зовут нэпманом. Климчук очень солидный человек, который не любит болтать – но если вдруг захочет – то может говорить подолгу. Ругается он совершенно особым образом: другие для этого используют резкие или грубые слова, а Климчук говорит слова простые, нерезкие, однако бубнит, рычит и грохочет.

Команда читает вслух фельетоны из «ЛЭФа»

– Опять ерундовина? – Боцман чешет нос. Он куда-то положил брусок очень редкой породы дерева, из нее можно б сделать что-то приличное. Но брусок исчез безвозвратно. Боцману кажется, что материал сгорел в печке.