Алла Краснова - Кто убил стендап-комика Лилю Колюки

Накануне меня бросила девушка, подло, вероломно, практически ничего не объяснив. Наверное, она бы сказала, что не бросила, а ушла по-английски, но осадочек остался. Для меня, детектива с десятилетним стажем, это был почти удар под дых. Если бы она еще ушла страдать, то это было бы полбеды, но она отправилась отдыхать на море. В моей голове мелькали картинки с этого отдыха, я представлял их, хотя для того, чтобы увидеть их наяву, мне достаточно было зайти в ее социальные сети. Я не хотел это ни с кем обсуждать, да и обсуждать тут было нечего, но одно я знал наверняка: нельзя ей звонить и выяснять отношения.

«Прощай, Малика», – мысленно сказал я, пытаясь сконцентрироваться на своей жизни, но не получалось. То и дело я начинал думать о том, что я сделал не так. Она давно настаивала на совместном проживании, но для меня, частного детектива, это было сродни потере профессии, я не могу жить с женщиной под одной крышей, занимаясь расследованиями: мухи отдельно, котлеты отдельно. И тем не менее чувство вины догоняло меня. Мне было проще принять расставание, если бы я знал, что она бросила меня не потому, что я плохой, а из-за того, что нашла себе кого-то получше. Потому что только в этом случае плохой получалась она. Чтобы не накручивать себя и не ходить по кругу, я уединился в своем архиве.

Архив – это была маленькая комнатка в моей квартире, всего восемь квадратных метров. Она была полностью заполнена маленькими шкафчиками с маленькими ящичками, где сохранились дела еще со времен моего деда, который тоже был детективом. Когда мне нужно было собраться, я приходил сюда. Атмосфера деревянного, паркетного пола и маленьких ящиков, забитых карточками с рукописным текстом, делали свое дело – я успокаивался, переводил дух. Когда мне было особенно плохо, я мог здесь даже поспать. Очень хорошо поспать на теплом, деревянном полу, чтобы перезагрузиться. В эту ночь я планировал сделать именно так.

Я любил здесь бывать, когда мне надо подумать, сама атмосфера, которую создают этот деревянный пол и эти сокровища в ящичках, заставляет меня думать правильно или не думать совсем, а чувствовать, чувствовать, чувствовать. Магнетизм этой маленькой комнатки всего в восемь квадратных метров можно сравнить только с вечерними окнами домов, в каждом из которых идет своя неторопливая жизнь со своими трагедиями и моментами истины. Тут в ящичках – то же самое, только в алфавитном порядке помноженное на судьбы людей. А еще запах, его не спутать ни с чем. Я мог бы все, что находится здесь, перевести в цифру и хранить в файлах своего компьютера, но я не смогу перенести запах в цифру.

На стене висел портрет моего деда, круглолицего, лысоватого, немного сутулого, в толстенных очках и с здоровенной лупой в руке. Одет был с иголочки: неизмененный костюм-тройка и часы на цепочке, торчащие из-под жилетки темно-синего цвета. Это была картина, которую в благодарность нарисовал ему один из его клиентов. Я не думал, что когда-нибудь стану таким же великим, как он, но его портрет мне помогал. Он как будто с портрета говорил мне: «Соберись, ты сможешь».

Дед был большим профессионалом своего дела, отец моей матери, мы с ним дружили. Он рано умер, не дожив до своего шестидесятилетия всего полтора года, но я его запомнил. Я был еще слишком мал, чтобы он общался со мной на равных о делах, которые расследовал, но какие-то правила я от него усвоил. Например, научиться отпускать, когда ничего уже не можешь сделать. Сейчас я отпустить не мог.

Я уютно «свил себе гнездышко» на полу, для этих целей у меня в углу лежал огромный клетчатый плед, и начал погружаться в темное царство снов. «Только не снись мне, только не снись мне», – повторял я, надеясь на чудо. Сон начинал окутывать меня, еще бы минут пять – и я заснул бы как убитый, но тут начал звонить телефон. Я забыл, что не выключил его, оставив на кухне. Я надеялся, что сейчас он замолчит. Последнее свое дело я закрыл всего неделю назад, поэтому надеялся еще хотя бы неделю потратить на то, чтобы переварить его. Это было сложное, запутанное дело, связанное с деньгами, а всегда, когда дело касается денег, приходится выкладываться по полной.