Оксана Ююкина - Крылья зимы

Дуанси недоверчиво смотрит на белые туфли, зарывающиеся в хрустящий снег. Совсем не по-ангельски раскачивается с носка на пятку, взбудораженно подмахивая крыльями. Мир людей не такой, каким он его представлял: холодный, сверкающий, чистый и немножечко шумный. Машина со свистом проносится за его спиной, над дверью магазина звенит колокольчик, женщина кричит на захлёбывающегося слезами ребёнка, во дворе лает собака. Ладно, мир людей очень, очень, очень громкий.

Дуанси уже четверть часа пытается успокоиться и привыкнуть. Не то чтобы ангелам присущи яркие чувства, как у людей, но они всё-таки есть. Любопытство, любовь, привязанность, сопереживание, раздражение и даже скука – всё это даровано и им, вот только… Как-то глухо. Будто бы чувства людей – переполненный до краёв колодец эмоций, а у ангелов тот же колодец, да только пустой практически.

Он не должен быть здесь, не должен всматриваться в промёрзшую реку, уже месяц как превратившуюся в каток для детей, не должен пытаться вдохнуть сладкий аромат пышной выпечки с корицей, не должен выискивать взглядом красный берет с полосатым шарфом. Дуанси и вовсе не знает никого в такой одежде. Виолетта, его первая подопечная, носит пуховик цвета кофе, ярко-жёлтую шапку и улыбается до ямочек на щеках. Улыбалась.

Сейчас Виолетта утопает в беспроглядной тоске, рыдает ночами в подушку и больше не ходит по Кондитерской улице. Ей слишком больно смотреть на хрупкий лёд под чужими ногами, слышать хохот детей и взрослых с реки. Дуанси здесь, чтобы помочь вернуть морщинки смеха уголкам глаз, веру во все чудеса мира – душе. Подарить надежду и хотя бы на капельку отогреть застывшее в боли сердце. Ему давно следовало подставить надёжное крыло той, кто раз за разом подставляет свои несуществующие крылья другим.

Дуанси продолжает стоять на месте, собирая шёпот незнакомцев, жалующихся на жизнь.

– И чего убиваться так круглый год? Ёлки, игрушки, гирлянды. Что ещё надо ей? – бурчит полноватая женщина, пытаясь разом утащить полдюжины пакетов с продуктами, которые ожидает судьба «не трогать, это на Новый год».

Дуанси взмахивает крыльями трижды, позволяя себе вырваться наконец из оков странного чувства, что спутывает своими металлическими шипами ангельские перья и сердце. Названия этому у него ещё нет, ведь он не ангел-хранитель, не защитник, а пока всего лишь тот, кому подвластно увести чужую тоску из души. Взвиться с ней в небо, взлететь выше солнца и спрятать в далёкий сундук, который не откроют ещё много лет, ведь в мире людей тоски разлито с лихвой, хватит, чтобы утопить каждого по два раза.

Усыпанные снегом здания похожи на пряничные домики из витрин, оставшихся позади. Дуанси не нужно задумываться, выискивать Виолетту по картам, пусть ориентироваться его и учили. Он знает этот дом, этаж, дверь, будто бывал тут тысячу раз. Стучаться нет смысла – проскальзывает сквозь дверь, осматривается. Бледные серые стены ловко скрашивают будни чёрно-белой вешалки для одежды, а на деревянной скамеечке небрежно разбросаны мелочи, от ключей до кожаной сумочки. Обувь ровными рядами занимает половину полочек, будто оставляя место для кого-то ещё.

Дуанси медленно бредёт в сторону кухни, вслушиваясь в тихий звон ложки по стенкам кружки, едва не запинается о кошачий лоток, которому в этом углу не место. Дуанси хмыкает. Будто бы он знает, где должен стоять лоток. Качает головой, всё же оказываясь на пороге нужной комнаты.

Виолетта сидит за столом, бездумно уставившись в стену, пытается размешать сахар, который даже не положила в свой чай. Её чёрные волосы длинными косами спускаются по плечам, болтаются в районе груди, чутко реагируя на каждый беззвучный вдох. Под серыми глазами залегают глубокие тени, расцветающие синяками на бледной коже. Если бы тоска могла стать человеком, то она стала бы Виолеттой.

Дуанси садится напротив, оглядывается, растягивая время до начала работы. Кухонька маленькая, тесная, но очень опрятная и по-своему уютная. Кажется, что здесь для одного слишком просторно, обязательно нужен второй человек, чтобы неловко сталкиваться при каждом движении, робко смеяться, пытаясь одновременно намазать тосты маслом и поджарить на сковородке яйцо с помидором, заваривать душистый чай и в любую секунду касаться друг друга, словно без чужого тепла ты умрёшь. Но на кухне всего один человек с одной кружкой чая из не слишком ароматного пакетика и вовсе никаких яичниц и бутербродов.