RemVoVo - Крылья Пепла и Тайна Певца

Пыль. Она везде. Втирается в складки поношенной холщовой рубахи Айры, щекочет нос, заставляет горьковатый привкус на языке. Она сидит на завалинке их хижины на самом краю Пыльного Порта – деревушки, чье название было не поэтической метафорой, а констатацией ежедневного, изматывающего факта. Перед ней расстилалась выжженная солнцем равнина, упирающаяся в подножие Забытых Гор. Те самые горы, что маячили на горизонте сизо-лиловыми зубцами, словно спина спящего гиганта, покрытая старой броней. Скука здесь была таким же плотным веществом, как и пыль.

Айра подперла подбородок кулаком, глядя, как последние лучи заходящего солнца окрашивают горные вершины в кроваво-золотой цвет. Шестнадцать лет. Шестнадцать лет жизни, ограниченной глинобитными стенами, бесконечными полями жесткой, колючей травы, которую пытались культивировать ее отец и остальные жители Порта, да редкими походами на мелкую дичь в предгорья. Мечты? Они у Айры были. Огромные, как те самые горы, и такие же далекие. О море, которого она никогда не видела, только слышала в байках заезжих торговцев. О великих городах с башнями, упирающимися в облака. О полете… Особенно о полете. Странные сны посещали ее все чаще: ощущение ветра, рвущего волосы, невероятная скорость, земля далеко внизу, как пестрый ковер, и… гул. Глубокий, вибрирующий гул, исходящий из самой груди, отзывающийся в камнях под ней.

Она вздохнула, сгоняя со лба непослушную прядь каштановых волос. Ее руки, сильные от работы, но все еще девичьи, нервно перебирали края грубой ткани. Отец, Торен, вышел из хлева, отряхивая с рубахи солому. Его лицо, изборожденное морщинами и загаром, было привычно суровым.

– Айра, не зевай! – его голос, хрипловатый от постоянного кашля (пыль, вечная пыль), прозвучал резко. – Помоги матери с ужином. И проверь, закрыла ли ты курятник как следует. В горах опять волки выли прошлой ночью.

– Да, отец, – автоматически ответила Айра, вставая. Волки. Вечные волки. Или медведи. Или просто ветер в расселинах. Любая странность в Пыльном Порту списывалась на горы и их обитателей. Никто не ходил далеко в Забытые Горы. Считалось, что там живут лишь тени да древние страхи. И каменные осыпи, готовые поглотить неосторожного путника.

Ужин прошел в привычном молчании, нарушаемом только стуком ложек о глиняные миски да шумом ветра, завывающего в щелях ставней. Похлебка из кореньев и скудных зерен была пресной. Мать Айры, Эльма, тихая женщина с вечно усталыми глазами, почти не разговаривала. Отец хмуро размышлял о чем-то своем, вероятно, о завтрашней работе на самом дальнем поле, где почва была особенно капризной. Айра чувствовала, как скука и тоска сжимают ей горло туже петли. Ей хотелось крикнуть, стукнуть кулаком по столу, выбежать под темнеющее небо и бежать, бежать без оглядки – туда, к горам, которые в сумерках превратились в угрожающие черные силуэты.

– Отец, – рискнула она нарушить тишину, голос прозвучал громче, чем она ожидала. – Торговец Гарн… он говорил в прошлый раз о городе Аэлионе. Говорил, там есть библиотека… огромная. Где хранятся книги со всего света. Правда ли это?

– Книги, – фыркнул он. – Бумага, чернила и пустые фантазии. От них урожай не вырастет, Айра. От них стены не станут крепче. Аэлион далеко. Дороги опасны. Там свои заботы. Наш удел – здесь. Земля, скот, дом. Это – реальность. Забудь сказки торговцев. Они только дуришь голову молодым.Торен поднял на нее взгляд. Его глаза, цвета выцветшей на солнце меди, были непроницаемы.

«Но я хочу сказки!» – кричало что-то внутри Айры. «Хочу знать, что там, за горами! Хочу понять, почему мне снятся эти сны!» Но она лишь опустила глаза в миску. Спорить с отцом было бесполезно. Его мир был осязаем, понятен и ограничен Пыльным Портом. А ее мир… ее мир рвался наружу, как река, упершаяся в плотину.

Перед сном она залезла на чердак – свое единственное убежище. Здесь, под самой крышей, пахло старым деревом, сушеными травами и пылью (куда же без нее?). Здесь хранилось немногое, что связывало ее с мечтами: несколько перышек необычных птиц, найденных в предгорьях, гладкий камешек с прожилкой, напоминающей карту неизвестной земли, и… дневник деда. Старая, потрепанная кожаная обложка, страницы, пожелтевшие от времени, исписанные странными, угловатыми символами и схематичными рисунками гор, пещер, существ, отдаленно напоминающих ящеров. Айра не могла прочесть ни слова. Никто в Пыльном Порту не знал этой письменности. Отец говорил, что дед был чудаком, любил бродить по горам и выдумывать небылицы. Но Айре дневник казался ключом. К чему? Она не знала. Она просто листала его, водила пальцами по загадочным знакам, пытаясь уловить хоть тень смысла, хоть отголосок тех историй, что, возможно, дед хотел рассказать. Иногда, в тишине чердака, ей чудился слабый, едва уловимый шелест, будто страницы сами пытаются что-то прошептать.