Алина Сардарова - Крик в горах

Иллюстратор Рипсимэ Геворкян

© Алина Сардарова, 2023

© Рипсимэ Геворкян, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0060-7844-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Меня окружают невероятные женщины-кулинарки.

Прабабушка пережила военный голод, и поэтому впоследствии дом никогда не покидала еда. Казалось, она присутствует везде: в холодильнике, на столе, в разговорах, планах на день, мыслях и делах. Шумные семейные застолья были обыденностью, а прабабушкины слова «Что бы ни случилось, мука в доме должна быть всегда!» были неоспоримым железным правилом.

Её кулинарные таланты передались и моей бабушке, а затем и маме. По нашей семейной книге рецептов можно наблюдать, как текло и изменялось время: рецепт супа харчо писала бабушка от руки карандашом во времена, когда народы огромной Советской страны были вынуждены долгие годы сосуществовать, дружить и щедро вплетать в культуры друг друга свои отличительные черты, в том числе и национальную кухню. В книгу были вклеены и пожелтевшие от времени вырезки рецептов из старых газет начала перестройки. Помню, как в детстве я с любопытством и в то же время возмущением рассматривала вырезку с рецептом торта «Наполеон» из такой газеты: он соседствовал с фотографией гуляющей под дождём парочки, где на девушке были джинсы, а рука её спутника была в их заднем кармане. Я много раз смотрела на это фото, и всякий раз мне было очень жалко девушку: «Сейчас, вот сейчас он достанет её кошелёк! Неужели она этого не увидит!» – думала я всё время. Почему-то я была уверена, что фотография эта из криминальной хроники, а статья была посвящена уличным кражам и ограблениям, но я снова и снова возвращалась к ней, поэтому, как сделать «Наполеон», я знала наизусть. Затем в книге стали появляться и мои заметки, сделанные там по просьбе мамы. Детским шатающимся почерком описаны секреты приготовления печенья «розАчка», найденные в «Энциклопедии для принцесс». «Нужно тсчательно взбиць белок», – поучала я на страницах книги. Здесь же были и мои заметки рецептов от маминых подруг, а в последние годы там появились уже и gingerbread man, и итальянский тирамису, распечатанные на принтере.

Ситуацию с едой усугубляло и наличие ещё одной кулинарной мастерицы в семье, а именно тёти. Она, всю жизнь посвятившая себя домашним делам, поистине знала цену блюда, приготовленного с душой. «Понимаешь, – говорила она иногда, – домашняя жизнь – это ни дня покоя. Это когда муж приезжает сегодня в двенадцать на обед, а завтра может не приехать вообще, а послезавтра он возвращается только к ужину в компании старого друга, с которым они давно не виделись, а ты уже наготове, ты быстро должна сообразить, как подать блюдо красиво, да чтобы оно не остыло, да чтобы ровно к их приходу всё было разогрето и можно было ставить на стол». Я вслушивалась в эти слова из года в год, не оспаривала их, потому что они были частью семьи, её философии. Тётя всегда жила с установкой, что женщина – кормилица, хозяйка, и кухонный уют, который она создаёт, и аромат тёплого яблочного пирога – это основа основ женской жизни, её сила и уникальность, её власть над сердцами других и их зависимость от неё. Повторюсь, я не оспаривала её взгляды, ибо они были одной из сторон нашей шумной и многогранной семейной кулинарной истории.

Подливали масла в огонь и прочие родственники. Во-первых, хождение по гостям, такое нечастое сегодня, было привычным делом в кругу нашей семьи и друзей. «Вот люди придут с улицы, замёрзшие, усталые, а у тебя что, только конфеты к чаю? И что они скажут? Ты им ещё сухарей погрызть предложи», – ворчала бабушкина сестра, когда однажды обнаружилось, что в нашем доме вдруг закончилось угощение к чаю. Ей вторила и бабушка, им поддакивала и тётя, с ними не спорила мама, их молча слушала я.

У меня была и подруга Инга, которая обожала проводить всё время на кухне, колдуя над тестом. Она готовила легко, по вдохновению, придумывая рецепт на ходу, напевая и пританцовывая возле плиты. Она готовила как дышала, кулинария была её отдушиной, чем-то, что никогда не причиняло ей боль и разочарования. Стараясь удивить своего мужа, она с улыбкой и внутренней гордостью ставила перед ним утром тарелку с новым домашним черничным пирогом, яичницей по-турецки или сэндвичами с лососем и после того, как он съедал, ожидая комплиментов, спрашивала: «Ну как?» – «Годно», – было любимым словом её мужа, которое он произносил то глухо, то улыбаясь ей в ответ, то кряхтя, вставая из-за стола. «В следующий раз он скажет намного больше. Я удивлю его ещё, порадую ещё!» – мелькало в голове Инги. Такая реакция мужа её внутренне заводила, она никогда не была достаточной для неё. Эта скупость на эмоции с его стороны подстёгивала Ингу ещё и ещё быть лучшей кулинаркой. Она не чувствовала, что эта отчуждённость изо дня в день по капле точила камень их семейного очага. Однажды, услышав это слово в очередной раз, Инга просто вдруг вылила ему суп на голову, но, проснувшись посреди ночи возле мирного посапывавшего мужа, она поняла, что в ней зародилась мысль, от которой она теперь не избавится. Спустя полгода они развелись, и «годно» долго звучало в её голове и появлялось там по разным поводам во время бесед с самой собой. Платье ничего? Годно. Я ведь выгляжу сегодня хорошо? Годно.