Андрей Фролов - Кредит на милосердие

Светло-зеленый столб чистой энергии устремился в небо и прошел сквозь планету. Добрался до звезд, ударил в раскаленное сердце Земли.

И скорчился пронзенный мир.

Изнасилованная планета огрызнулась волной землетрясений, самое слабое из которых тянуло на восьмерку. Новосибирск, Дели, Куала-Лумпур, Сиэтл, Берлин, Денвер, Кито… Жертвами стали не только города – по всему миру к ним присоединились тридцать пять атомных электростанций.

Потревоженная вода ударила наотмашь: тридцатиметровые волны разбежались по Индийскому океану и Атлантике, а огромный Тихий породил пятидесятиметрового монстра. Цунами захлестнули Лос-Анджелес и Новый Орлеан, Нью-Йорк и Бостон, Калькутту, Сингапур, Шанхай…

Вулканы Исландии и Камчатки «отозвались» почти мгновенно, а через два часа после запуска Станции в ста милях от Солт-Лейк-Сити начал пыхтеть первый из «новых вулканов», заливая окрестности вырвавшейся из глубин лавой.

Пришли в движение плиты, вздрогнули разломы земной коры, ушли под воду острова, и возникли новые.

Географические карты устарели.

Мироустройство рухнуло, правительства большинства стран перестали существовать, а понятие «глобальная сеть» надолго стало анекдотом.

Все, что не взорвалось и не исчезло – остановилось.

Это был ад.

Это был «День Станции».

День величайшей в истории Земли катастрофы, которая открыла человечеству дорогу в восемь новых миров. Глобальная перезагрузка, запустившая программу «Цивилизация 2.0». Разрушившая прежний мир, но подарившая надежду.

Люди, привыкшие к удобствам технического прогресса, окунулись в первозданный Хаос, увидели гибель незыблемого, казалось бы, мира, но не отступили, потому что нет у настоящих людей такого правила – отступать.

Люди хотели выжить. Любой ценой.

Новеньких заметили с восточного поста и сразу просигналили в основной лагерь. К тому времени, как двое добрались до периметра, об их приближении знали все старшаки, да и среди детей слух разлетался со скоростью лесного пожара.

– Пошли, епта, посмотрим. – Напильник требовательно пнул по корпусу панцирной кровати, пружины загудели. – Свежее мясо прибыло…

– Угу.

Митяй спрятал под подушку потертую книжонку, неохотно сунул ноги в армейские ботинки, встал. Было почти два, самое время подремать после недавнего обеда… Да и вообще идти не хотелось, но так предписывали негласные правила, а лаяться лишний раз не хотелось сильнее.

Набросил на плечи выцветшую куртку, вышел в пробиваемый сквозняками коридор. Там к Напильнику уже присоединился плоскомордый Клёпа, как обычно улыбчивый без причины. Парни двинулись к лестнице, и Митяй без особенного удивления заметил автомат, висящий на плече директора.

Ствол, конечно, лишний – если бы лагерю угрожала опасность, сигнал был бы иным, заставив исполчиться всех, кто имел право пользоваться оружием. Сейчас же это походило на обычную игру мускулами, как такое поведение называли в любимых Митяем книгах. Но Напильник встречал во всеоружии любого пришлого. Да и в обычное время предпочитал не расставаться с настоящим спецназовским «Ураганом», одним из их лучших трофеев.

Спустились во двор, где уже собралась кучка малышни, сегодня освобожденная от вахт. Дети негромко обсуждали новость, шушукаясь с тревожным нетерпением. Заметив появление старших, примолкли. Сбились в стайку, пытаясь угадать настроение лидеров, на всякий случай чуть попятились от дверей барака.

– Они у ворот, – медовым голосом отчитался Беляш. – Их Косила встретил уже, вас только ждут.

Митяй поморщился, отвел взгляд. Он никогда не любил полного пухлощекого подростка, всеми силами пытавшегося заслужить расположение вожаков. А уж в последние месяцы тот и вовсе не скрывал намерений, готовый лебезить и выполнять любые приказы. Васька Косороев, закадычный Беляшин дружок, такую тактику поведения перехватил мигом, а потому его присутствие на воротах тоже не стало сюрпризом.

– Ну, епта, веди, посмотрим, – прищурившись, согласился Напильник.