Александр Марков - Красота. Концепт. Катарсис

Теорию часто упрекают в том, что она свысока смотрит на искусство. Но в этой книге предложена другая теория – стоящая на стороне произведений и узнающая вместе с ними, для чего они существуют. Если читатель после чтения этих страниц согласится, что сочувствие и игра не просто вежливее, но во много раз лучше сухого резонерства – значит, цель книги достигнута.

Многим из нас кажется, что искусство уже объяснено в музеях или в книгах, и поэтому теория не нужна. Но затем оказывается, что сами эти объяснения нуждаются в пояснении, а искусств слишком много, чтобы сразу найти в них общие принципы, проливающие свет на эти объяснения. Теория только и показывает нам, как возникают не только произведения искусства, а искусства как таковые и понятие об искусстве как таковом, и тогда мы можем и объяснения воспринять не как упрощение искусства, но как часть игры с ним, в которую мы приглашены – хотя мы до этого долго сидели и только посматривали на искусство.

Путь к этой маленькой книге был непрост: когда-то давно, представив статью о природе античных жанров в меру прославленному ученому, в ответ я услышал, что позволяю себе недопустимое: например, сравнивать построение преамбул у античных историков и историков Предвозрождения, замечая, как настрой читателя на новый лад сменяется любованием фактом. Критик не заметил, что и лад, и факт – это не проходные обстоятельства существования, но то, чем только и оправдан наш жизненный мир. С тех пор прошло много лет, времена изменились, и феноменология, герменевтика, постструктурализм стали частью опыта даже тех, кто не изучал первоисточники – просто потому что непротиворечивое высказывание об искусстве не может уже быть построено без учета этих важнейших достижений мысли ХХ века.

Глеб Смирнов-Греч провозгласил артодоксию, поклонение Искусству, как религию новейшего Завета, священная книга которой – уже не ветхий Завет чаяния и не новый Завет присутствия, но мольберт свободного творчества, чистый лист или холст. Артодоксию исповедует всё человечество, совершая паломничества в музейные города и имея дома святыни этой религии, в виде альбомов или музыкальных записей. Дух дышит где хочет, а Бог умаляется уже не только до смиренного воплощения, но до позволения взрослым людям веселиться и играть. Как и во всякой шутке, в ядре ее сквозит важнейший смысл: разговор об искусстве невозможен без заинтересованного отношения к нему, не сводящегося к наблюдениям и впечатлениям, но требующего постоянной аскетической критики, изживания прочь дурного вкуса, целомудренного воздержания от поспешных выводов. Тогда этот небольшой курс из четырех лекций можно считать катехизисом артодоксии, краткими ответами на вопросы новообращенных.

Артодоксия имеет свои пророческие книги, как, например, прекрасная автобиографическая поэма «Человек играющий» Юрия Иваска, утверждающая строительство рая в культуре. И прежде этого строительства рая хорошо послушаться наставления Вячеслава Ивановича Иванова: