Аделина Камински - Красавчики из френдзоны

– Волосы белы, как снег. В этой девочке нет ни капли магии, Монгер.

– И, тем не менее, она дочь Людьев. Сама знаешь, Ингрид, как многим я обязан этой семье.

– Ну, в семье не без урода…

– Тише ты. Она ведь уже всё понимает.

Да. Если что, урод – это я. Вот та девчушка четырех лет от роду с белоснежными кудрями. Стоя на пороге чужой гостиной в траурном кружевном платьице и с плюшевой гидрой в руках, я и понятия не имела о том, что меня ждет впереди.

Знала только то, что отца сожгли, а мать утопили, соблюдая похоронные каноны элементалей. Вряд ли родители за мной вернутся. И поэтому будь что будет.

– Чего там встала? Иди к тёте Ингрид, – расплылись тонкие губы приемной матери в кривоватой улыбке, больше похожей на усмешку.

Крепче прижала игрушку к груди.

Никогда не любила чужаков. А этих людей я тогда видела впервые в жизни. Их назначили моими опекунами только потому, что мистеру Монгеру Горьску, как моему приемному родителю, полагались и все оставленные мне в наследство земли. До моего совершеннолетия, правда, но его этот факт не смутил. А вот меня смущало то, что мать с отцом, как в сказках, умерли в один день. В жизни так не бывает. В жизни всё более прозаично.

Эх, если бы только я знала, чем это закончится, прямо тогда бросилась бы наутек. На улицу, в ливень, слякоть и грязь. Лишь бы подальше от родового гнезда Горьску.

– Давай же! – подгоняла меня рыжая женщина в расшитом платье насыщенного гранатового цвета, сидя в глубоком кресле перед камином. – Или язык проглотила?

Топ-топ-топ.

Это откуда-то сверху раздалось. Задрала голову, прислушиваясь. Странные звуки повторились неоднократно. Подумала о том, какие ужасы могут происходить в таком огромном доме. Может, крысы бегают размером с собаку. Или заключенные мистера Горьску, если они у него были, организовали побег из чердачной тюрьмы, если она там была.

Топ-топ-топ.

– Да что ж это такое?! – Тогда голову задрала и тетка Ингрид, сморщив острый носик и поводив им из стороны в стороны. В такие моменты она сама больше напоминала крысу, вот только размером с элементаля. – Когда эта троица вместе – никогда не уймутся. Вот, за что я так ненавижу детей.

Да, моя приемная мать резала правду-матку мне в лицо ежедневно, пока я не поступила в академию. Только за это хоть чуточку ее уважала. Лицемерности за ней не наблюдалось. Просто стерва. И всё.

– Дельфина, подойди. – Хозяин особняка даже от чтения отвлекся, стрельнув в меня взглядом из-под очков-половинок в золотой оправе. Помню, его голос тогда показался мне настолько зловещим среди давящих на меня стен, что я опасливо сделала шаг назад. – В этом доме тебе бояться нечего.

Еще один шаг. И еще один шаг. Взгляд дядьки Монгера словно гипнотизировал меня на побег. Однако сбежать я в тот день не успела. И не осмелилась сделать это во все последующие.

Топот, раздавшийся со второго этажа, на этот раз показался намного ближе, чем раньше. А через мгновение на лестнице объявилась кучка крайне шумных мальчишек, заставив меня вздрогнуть и едва не выронить игрушку.

Они неслись прямо на меня, смеясь, крича и не замечая ничего вокруг. Лишь спустившись с лестницы, перед самым столкновением, почти одновременно остановились и вылупили на меня свои разноцветные глаза.

Ярко-рыжий хозяйский сын Ойя с подбитым глазом, синевласый Рин с выпавшим молочным зубом на самом видном месте и русый, утопавший в кудряшках по самые глаза, Миши.

Четырнадцать лет назад состоялась наша первая встреча, но я до сих пор помню каждую, даже самую мелкую, деталь. Странно, правда? Особенно учитывая тот факт, что теперь мне от этих красавчиков никак не избавиться. Ни наяву, ни во сне.

Каждую ночь на протяжении недели я вижу один и тот же сон. Плавая в густой, тягучей и непонятной субстанции без цвета и запаха, стараюсь оторваться от трех маленьких огоньков, следующих за мной по пятам. Красный, синий, коричневый. Не хочется мне проверять, представляют ли они опасность. Но чувствую, что ничем хорошим наше соприкосновение не закончится.