Антон Болдаков - Костяной скипетр
1895 год. Италия.
Снег в этой части Ломбардии не был редкостью, причём часто он сопровождался сильным ветром, что весело заносил улицы города в считанные дни.
Впрочем, и таял он так же быстро, как и выпадал. Близость к жарким широтам Средиземного Моря, оказывала своё влияние и на погоду. Гамбара, этот таинственный город Ломбардии, жил на границе холода и тепла, и его жители привыкли как к проливным ливням, так и затяжным снегопадам.
На этот раз снег валил не переставая – крупные хлопья сыпали и сыпали из густых туч, что нависли над крышами города, алчно пожирая солнечные лучи. За неполные сутки снега выпало больше, чем за два последних года – и, судя по всему, останавливаться этот снегопад не собирался.
Город, как говорили старожилы, «накинул шаль из каминов» – десятки печных труб выбрасывали жирные языки дыма, что смешивались с хлопьями снега, придавая Гамборе вид игрушечного города, словно сошедшего с детских книжек о Рождестве.
Машина остановилась у вокзала, распугав своим видом несколько десятков прохожих. Судя по виду, это были крестьяне из глухих горных деревушек, что приехали в город для решения каких-то своих личных дел, или просто – посмотреть на мир.
Мощный автомобиль «Единорог», сделанный на предприятии «Бейнц», по строго индивидуальному заказу маркграфа, представлялся им каким-то волшебным агрегатом. Самодвижущейся повозкой из волшебных сказок, управляемой парой сноровистых чертей.
Франка хорошо знала это – и испытывала удовольствие, глядя как простолюдины, те, кого её отец сравнивал с «зайцами», шарахаются от её машины – символа власти и богатства её хозяина.
Остановив машину у вокзала, прямо поперёк площади, Франка достала тонкую сигарку, и неторопливо раскурив её от золотой зажигалки, выпустила кольцо дыма, глядя, как оно пролетает через снежинки.
Прохожие с негодованием смотрели на это, и, качая головами, обходили автомобиль стороной. Для них и автомобиль то был – чудовищным порождением самого Дьявола… А уж курящая девушка – это ни в какие ворота не лезло.
Некоторые даже складывали пальцы в «фигу», отгоняя зло. Франка это дико веселило – ей нравилось наводить страх на людей – даже такой – мистический. Отец всегда учил Франка, то в мире все люди делятся на два вида – тех, что пугаются, и тех, что пугают. На «зайцев» и «охотников».
И те, кто пугает – всегда стоят выше. А «зайцы» служат для того, что бы на них охотились охотники.
Выпустив ещё несколько колец дыма, Франка достала часы и посмотрела в них.
Судя по времени, этот странный тип – Эйнджел Снарк-Младший, особо не утруждал себя всякими глупостями типа пунктуальности. Он был должен появиться тут минуты три назад, но, видимо, не спешил, хотя его поезд прибыл на станцию уже минут пять назад.
Франка вышла из машины и посмотрела вверх, в хмурое, затянутое тучами небо, откуда сыпали густые хлопья снега…
Опустив голову, она чуть-чуть не уткнулась носом в громадный, больше её ладони, зуб какой-то рыбы, вроде акулы – если, конечно, можно представить себе акулу размером с вагон паровоза.
Зуб висел на верёвочке, поверх странной куртки – из какого-то чёрного, лоснящегося, меха. Мех был странным – создавалось впечатление, что шкурки взяли у каких-то мелких животных, величиной не больше ладони Франка. Причём – что было ещё более странно – кем бы ни были эти животные, их мех одинаково легко складывался во все стороны – и вверх, и вниз. Франка видела такое только один раз в жизни –отец и друзья «посетили с визитом вежливости» раскопки какого-то гуннского воина, времён Вторжения Атиллы – тогда кроме золотых украшений и дорогой диадемы работы до императорского Рима, отец принёс и рукав от одежды гунна – сшитой, по словам историка, «из шкур мышей» – однако тот мех был не мышиным – а точно такого-же зверя, даже двигался так…
Куртка из шкур этих странных зверей, была надета на здоровенного – два с лишним метра, молодого человека странной внешности – немного мрачное, и какое-то «стёртое» лицо, в котором было не разобрать никаких эмоций.