Тимофей Гаврилов - Коробка феникса

26 октября 2016 года.

Я так сильно устала. Я больше так не могу. Я покончу с этим раз и навсегда. Я обману его и плевать мне на то, что он подумает. Я сделаю то, что хотела, то, что я должна сделать, чтобы вырваться из этого болота. Скоро я вспыхну Фениксом и восстану из пепла. Восстану уже другой.

26 октября 2016 года.

Такое ощущение, что у меня украли смысл жизни. Я стал самым обычным, заурядным, среднестатистическим гражданином. Работа, дом, работа, дом, работа… Иногда обычный, ни чем не примечательный отдых в задрипанной Турции или сраном Египте. На вершине моей пирамиды потребностей не саморазвитие и воплощение былых надежд и мечтаний в реальность, а полный желудок и теплая постель. И от всего этого у меня удовлетворение. Даже не удовлетворение, а, как я это называю, «не-нужда». У меня есть всё что нужно самому обычному и заурядному человеку: обычная квартира, обычная машина (не большая и не маленькая, тупого, непримечательного серого цвета) в которой я постоянно стою в пробке, с такими же обычными людьми, в таких же обычных машинах, до смешного простецкая внешность, обычная работа в самом обычном офисе, которая убивает всё то живое, что осталось в моей голове.

Слава богу я заболел. Получил больничный и решил, что если я останусь болеть дома, то от тоски просто покончу с собой. Как же меня все задолбало.

Я решил поехать к себе на дачу. Как раз все соседи уже как минимум три недели назад разъехались по своим теплым норам в столице.

Я повернул на свою улицу и осторожно поехал между рядами похожих покинутых дачных домов. Как я и думал – никого нет. Калитки заперты на замки, перед воротами нетронутые сугробы снега. Я увидел в самом конце улицы свой дом. Непримечательный, обычный, хотя и уютный, он стоял напротив, заспиртованного бежево-грязного дома, с разбитым, вот уже пару лет, окном – мои соседи. Отец-алкаш и дочь-изгой (кажется, её зовут Вика). Все их сторонятся. Ну, все, кроме меня. Мне его дочь жалко: восемнадцать лет, а у неё за плечами девять классов в убогой школе и никакого будущего.

Я подъехал к своему дому и вышел из машины. Вдох. Мороз потек по горлу и скатился в желудок. Стало плохо, но я подавил кашель и назло себе еще раз, с силой, вдохнул ледяные иглы. Этот бой выиграла болезнь и я затрясся оглушительным собачьим кашлем. Успокоившись, я взял четыре сумки (три с едой, так как я минимум тут на неделю, а четвертую с вещами) из багажника и закрыл машину. В доме соседей зазвучал ор и трехэтажный мат разбил второе окно вдребезги. Я остановился. Странно, я думал, что они уже уехали в свою халупу. Хотя, этот алкаш мог и продать её. Я, кажется, что-то слышал о его долгах. Хотя это были слухи, которые разносили тут скучающие со своими внуками бабки, а им верить нельзя. Я увидел, как из дома выбежала Вика. Вся в черном и в рваных джинсах. Даже без куртки.

Помню как часто я играл с ней в прятки и догонялки, когда она была еще первоклашкой: радостные сочные голубые глаза, в которых, казалось, слилась вся морская и небесная синева и два неизменных аккуратных хвостика. Видя её, во мне всегда просыпались нежные отеческие чувства. Мне очень хотелось её защитить, спасти, но от чего – я не знал