Шолпан Кабиева - Константин

Каждый из нас в той или иной степени ещё ребенок.

Эта книга посвящается всем детям.

Даже тем, которые уже давно выросли.

Это был один из скучных унылых дней в приюте.

За окном стояла ненастная осень. Дети на улице резвились: играли, толкались, носились, словно неугомонные, смеясь и веселясь. Несколько пожелтевших листьев, сорванных ветром с огромного старого клёна, плавно планировали по воздуху, приземлившись на окно третьего этажа, из которого было видно просторную комнату одного необычного одиннадцатилетнего мальчика.

Его звали Константин. Взъерошенные каштановые волосы с легким бронзовым оттенком смотрелись немного забавно, а серые глаза, словно зеркало отражающие его комнату, казались чаще грустными, чем веселыми. Одежда у него была самая обыкновенная для детей детского дома – изношенная серая рубашка и брюки на тон темнее.

Воспитательницы детского дома хотели и даже пытались называть его Костечкой, Костей, на что он сразу же им пояснил, что ему нравится, когда его называют полным именем. Правда, его никто не послушал. Тогда, словно в отместку, Константин просто перестал отзываться на любое, по его мнению, «коверкание» его имени.

Сейчас мальчик сидел за небольшим деревянным столиком песочного цвета с самым серьёзным видом.

Константин взял карандаш и детально изучил белый холст.

Мягко надавливая им, он начал рисовать.

Нарисовав контуры различных предметов на своей картине, мальчик стал их дорисовывать, а потом обводить, сильнее надавливая на лист бумаги.

У него вышла прекрасная чёрно-белая картина, нарисованная простым карандашом: высокие чернеющие вдали горы с белоснежными холмами, снизу – полупрозрачная серебристая речка, сверкающая от бликов полной луны, а по берегам речушки раскинулись высокие хвойные деревья.

Незаметно подошедшая сзади воспитательница Татьяна Сергеевна улыбнулась и всплеснула руками в восхищении. Полная женщина средних лет с ярко-золотистыми кудрями в розовом платье, казалось, умилена его творением.

– Костечка, какой же ты у нас гений, – произнесла она, довольно погладив его по голове. – Кому ты нарисовал эту красоту?… Ах, да. Константин… Извини. Так кому ты это нарисовал?

– Никому, – Константин продолжил наносить штрихи, не поднимая головы, и упорно глядя в холст, словно ничего кроме него не видя.

– Не может быть, Кос… Константин.

– Почему?

Воспитательница, поджав губы, внимательно на него посмотрела, не зная, что сказать. Её голубые глаза наполнились печалью и одновременно непониманием.

– Может быть, тебе просто надо с кем-нибудь подружиться, Константин? Здесь много хороших весёлых детей, – скрывая печаль в голосе, осторожно произнесла она и потянула руку к нему, чтобы дотронуться до его головы и погладить, но, однако, ее рука замерла, повиснув в воздухе.

Константин оторвал взгляд от рисунка и посмотрел на шумящую ребятню за окном.

Его много раз переводили из одного детского дома в другой. Он уже привык ни с кем не общаться.

Отчим после смерти его матери отдал его в детский дом в шесть лет. Родственников у Константина не было. К нему никто не приходил, да и он сам уже давно никого не ждал. Его жизнь больше смахивала на существование. Каждый день был похож на позавчерашний, вчерашний, сегодняшний, завтрашний и послезавтрашний. В отличие от весёлой ребятни за окном, он не находил ничего интересного в том, чтобы вести счёт дням до тех пор, пока тебя не заберут отсюда. Мальчик ощущал себя на некоторую долю роботом – ты встаешь, чтобы походить весь день, поесть, поделать что-нибудь, а затем вновь ложишься спать, чтобы затем, когда твои глаза откроются на следующее утро, всё повторилось!

«Да и вообще… Россия – такая скучная страна. Здесь никто ни во что не верит. Ах, да… есть ведь гранёный стакан. Да, в него здесь только и верят. Здесь нет ничего интересного… ни загадок, ни тайн… всё слишком просто… эта та часть нашей планеты, где жизнь течёт самым скучным образом…» – мальчик с хмурым видом изучил пасмурное небо, которое, казалось, смотрит на него с жалостью, а затем перевёл взгляд на детей, звонкий и громкий смех которых проникал в каждое окно на этой улице.