Алла Полански - Когда ты простишь

«Мы никогда не знаем, что с нами будет завтра, но мы обязаны быть счастливыми. Всегда». ©Долина Яна

Выйдя из остановившегося на перроне поезда дальнего следования и в беспамятстве оказавшись на железнодорожном вокзале Казани, я только в этот момент поняла, что пребываю в неумолимо скручивающем шоковом состоянии. Ноги предательски подкашивались, руки трусились и не слушались, заходясь в неуёмной дрожи.

Я раз за разом спрашивала себя, что дальше делать, куда идти? В небольшом чемодане лежали вещи, собранные лишь на первое время. Благо, денег мне за последние два года удалось заработать достаточно, и практически всю свою московскую зарплату я откладывала, пусть и без определённой цели, а так, на всякий случай, в качестве «подушки безопасности». В общем, моя запасливость сыграла мне на руку, и, наверное, это хорошо…

Забравшись рукой в карман, нащупала в нём бумажку с номером телефона Наташки, который я с большим трудом выяснила, преодолев себя и пойдя на поклон к директору нашей школы. Всю дорогу повторяла заготовленные заранее вопросы, а в ладони крепко сжимала первую в моей жизни взятку в виде коробки шоколадных конфет и бутылки красного вина.

Странно, но меня не выгнали и даже не накричали вопреки моим самым худшим ожиданиям. Восседавшая в своём директорском кресле неизменная Татьяна Александровна с приторно нежной и приветливой улыбкой, но злющими, совершенно холодными глазами сначала непонимающе посмотрела на меня, а после того, как я представилась, встала из-за стола и поплыла ко мне лебёдушкой, заточив уже через пару мгновений в свои душные объятия и с противным протяжным звуком в виде моего имени:

– Яночка, милая моя!

И неважно, что это больше походило на шипение ядовитой змеи перед нападением на потенциальную жертву. Главное – она меня вспомнила и даже пытается изобразить вежливое радушие.

Слабо улыбнувшись на пылающее опасным пламенем приветствие, я поведала ей краткую историю своей жизни и перешла к делу, спросив, не знает ли она, случайно, куда увезли мою Наташку. На что Татьяна Александровна, сделав непонимающие глаза, моментально помотала головой и ответила, что как-то даже запамятовала эту девочку. Однако сила подарков всё-таки непреодолима, и когда я, наступив на горло своему страху, попросила напрячь извилины – конечно же, выразившись иначе, в духе благовоспитанной девушки – и придвинула к ней пакетик с маленькой взяткой, у неё вдруг, о чудо, проснулась память.

– А-а-а… Наташенька!.. Это та, с которой вы на физкультуре, играя в мяч, разбили стекло в учительской?

Отличное воспоминание – ничего не скажешь. Лучшего и придумать было нельзя. Казалось, я до сих пор слышу, как на нас орёт физрук, отчего Наташка звонко заливалась нестерпимым хохотом, а я готова была провалиться сквозь землю.

Тогда всё обошлось, как мне думалось, довольно лёгким наказанием в виде мытья полов в спортивном зале, но позже выяснилось, что эта жуткая сцена была навечно запечатлена в личном деле, и в выпускном одиннадцатом классе на выдаче аттестатов все, кроме меня, единственной в своём роде, получили грамоты за примерное поведение. Мне же вручили лишь синюю обложку стандартного государственного документа о среднем общем образовании, окрестив тем самым серой мышью. Наташки к тому времени и след простыл, поэтому позориться перед всеми пришлось мне одной.

Прогнав от себя прочь грустные воспоминания, я так же приторно улыбнулась директрисе, мысленно поражаясь тому, где и как научилась столь убедительному актёрскому мастерству?

– Да-да, та самая. Наташа Иванова.

Принципиальная стерва краем глаза заглянула в пакет и, снова улыбнувшись, оскалив все свои имеющиеся зубы, наигранно промурлыкала:

– Они, кажется, уехали в Казань. Но насчёт адреса не уверена, а вот номер телефона где-то был записан в личном деле.

– Пожалуйста, Татьяна Александровна, может быть, вы поищете? Я буду вам очень благодарна – пропела я, подхватив игру директрисы. Раз есть зацепка, то не стоит терять возможность добить вредную каргу своей мягкой настойчивостью.