Алекс Игорь А. - Кнопка

Посвящается моему другу, Г.З., рано оставившему этот мир.

…Во многом, по мотивам реальных событий.

Пожалуй, жизнь измеряется поступками, которые ты готов повторить при случае, и теми, о которых долго потом жалеешь. Есть поступки такие, о которых и вспоминать-то не хочется, и тем более повторять их вновь.

В тот вечер второй половины мая, вечер теплый и тихий, все окончательно пошло кувырком. Зачем он только дал себя уговорить? Дело, в общем, было несложное – подменить некстати приболевшего приятеля. Работы на пару часов максимум. Но делать этого, конечно, никак не стоило.

Теперь он стоял и смотрел, как на месте аварии скапливалось все больше людей. На удивление быстро подъехала пожарная машина, дорожная полиция запаздывала. Два мотоцикла, пылавших, словно сухие поленья в камине, скоро скрылись под целой горой шипящей пузырящейся пены, огонь погас. А он все стоял как вкопанный, заторможено глядя на происходящее. Подъехала полиция; он медленно, не оборачиваясь, побрел прочь. В ушах до сих пор стояло эхо взрыва, когда два спортивных байка, которым до финиша оставалось всего чуть, вдруг столкнулись, и, смешавшись в кучу, кувырком полетели с дороги, где и с грохотом взорвались.

Под ногами что-то негромко клацнуло, он остановился. Под мягкой подошвой мокасины обнаружился вдавленный в землю небольшой блестящий предмет. Как ему сперва показалось, это были старинные карманные часы на цепочке – или медальон, в которых хранят фотографии любимых или прядь волос.

Вещица была слегка закопченной – откуда ей было здесь взяться? Неужели отбросило взрывной волной? Вполне могло, взрыв был сильный. Он повертел серебристо-матовую находку в руках – пожалуй, все-таки медальон, для часов штуковина слишком плоская и легкая. Видимо, медальон был открыт, когда он на него наступил. Как же его открывать? Повертев находку в руках, он увидел на одной из сторон затейливую гравировку «ВЫХОДЪ». Вещица действительно старинная – или стилизованная под старину.

Видимо, он случайно нажал какой-то неприметный рычажок сбоку, и медальон раскрылся, издав приятный звук открывающейся зажигалки Zippo. Вопреки ожиданиям, внутри не было ни фотографии, ни пряди волос, ни чего-либо из того, что обычно хранят в медальонах. Поверхность внутри была такой же металлической, матовой, гладкой, и только посередине был небольшой овальный выступ, размером примерно с пуговицу от рубашки, из какого-то полированного камня, отливавшего перламутром.

Судя по всему, «пуговка» была предназначена для того, чтобы ее нажимать – во всяком случае, она отчетливо и упруго пружинила под пальцем. Касаться ее гладкой поверхности было приятно, но он почему-то не решился этого сделать, утопить ее полностью. Унимая странную дрожь в руках, он захлопнул мягко клацнувшую крышку, и, сжимая странную находку в кулаке, быстрым шагом пошел в сторону трассы.

Так в его жизни появилась кнопка.

– Слушай, дядь, не нагнетай атмосферу. Жаль парней, конечно, но нам теперь о себе надо думать. Если что, мы с тобой незнакомы. Теперь каждый сам по себе.

Ник молча прикурил очередную сигарету, и взглянул на собеседника – молодого, слегка взъерошенного парня лет двадцати пяти, развалившегося в глубоком кожаном кресле чил-аута. «Дядя», «дяденька», «дядька» – было в то время очередным модным обращением в тусовке среди друзей и знакомых определенного пола. Ну еще иногда, для разнообразия, «дядичка» или попросту – «старый».

Что характерно, особенно нравилась эта лексика людям молодым, у которых большей частью молоко на губах не обсохло.

Лицо приятеля, местного диджея средней руки, несмотря на самоуверенный и бодрый тон, все же заметно подрагивало. Да и выглядел он неважно. Лицо было помятым, будто он крепко не выспался накануне, а перед этим как следует перебрал с алкоголем, а то и с чем-то покруче и подороже.

Впрочем, такие лица здесь были отнюдь не редкость.