Александр Кель - Книга хранителей: Вечная битва
Пролог
Когда солнце опустилось за горизонт, он сидел за столом, освещённым лишь тусклым светом свечи и масляной лампы. Перед ним лежала большая карта звёздного неба, на которой были отмечены созвездия и планеты. Его седые волосы падали на плечи, а глаза не отрывались от карты.
Человек встал, медленно подошёл к телескопу, и внимательно вгляделся. Затем, нахмурившись, он вернулся к столу. Его руки, сжимающие циркуль и линейку, нервно двигались по карте, вычисляя и проверяя что-то вновь и вновь.
Он сделал несколько заметок, потом снова взглянул на карту, его лицо стало ещё более сосредоточенным. Он провёл линейкой между несколькими звёздами, затем отметил точки на карте и наконец остановился.
– Tempus advenit1*… – произнёс он глухо, будто предвещая грядущие события.
Глава первая
Серебровы
Это был небольшой, захолустный городок и когда-то давно, он мог казаться живописным, но теперь многое вокруг говорило о запустении. Вечнозелёные сосны и ели, что некогда окружали город, теперь казались зловещими стражами, вечно наблюдающими за местом, где время будто остановилось.
За площадью города, в его восточной части, стояла колокольня. Основание колокольни было построено из массивных камней. Это было старое здание, покрытое мхом и плющом, с облупившейся краской и треснувшими стенами. Когда-то она была величественной, символом силы и защиты для первых жителей, но теперь её состояние внушало скорее печаль, чем благоговение.
Колокольня представляла собой высокую, четырёхугольную башню, увенчанную острым шпилем, который когда-то блестел на солнце, но теперь покрылся ржавчиной и патиной.
Вокруг колокольни лежали остатки старого сада, заросшего бурьяном и кустарниками. Когда-то здесь, вероятно, цвели цветы, но теперь всё выглядело диким и заброшенным. Птицы, давно облюбовавшие это место, вспархивали с ветвей, когда местная детвора пробиралась сквозь заросли к его могучим стенам.
В городе давно ходили слухи о том, что колокольню нужно передать церкви, но споры по этому вопросу затихли. Мэр города, в свою очередь, уже долгие годы никак не мог найти средств на её реставрацию, и когда однажды обрушился пролёт, ведущий к колоколу, это было воспринято как неизбежность, к которой все были готовы.
Дуб, единственный свидетель когда-то счастливых времён, стоял в центре площади, его кора была испещрена глубокими трещинами, как и судьбы жителей этого мрачного уголка. Корни дуба выступали из земли, словно когти, хватаясь за почву.
В этом городке, в двухэтажном доме с белыми кирпичами, жила семья Серебровых. Когда-то давно они переехали сюда, когда Григорий Серебров, глава семьи, получил предложение заняться раскопками в этих краях. Тогда это казалось хорошей возможностью – новая работа, свежие перспективы, возможность уйти от суеты больших городов. Но с тех пор многое изменилось.
Григорий, художник и в прошлом археолог, был человеком увлечённым и глубоко привязанным к своей профессии. Когда они только обосновались в этом городке, он активно занимался раскопками, изучал местные легенды и древности, стремясь открыть что-то, что могло бы привлечь внимание к этому забытому месту. Однако время шло, интерес к его исследованиям угасал, а финансовая поддержка сократилась до нуля. Вскоре Григорий остался без работы, и то, что изначально казалось перспективой, превратилось в борьбу за выживание.
Теперь он зарабатывал тем, что создавал картины, вдохновляясь местными пейзажами и историей, которая его так манила. В его работах запечатлены старинные здания, сцены из прошлого – всё то, что, казалось олицетворением памяти о былых временах, когда этот городок ещё жил и дышал.
Но деньги, которые Григорий получал за свои картины, были редкостью. Ему приходилось периодически ездить в другие города, участвовать в выставках и пытаться продать свои работы, чтобы обеспечить семью. Каждый раз, когда он возвращался домой, Григорий чувствовал, что дом становится всё более пустым и холодным, а надежда на лучшее ускользает всё дальше. Семья Серебровых начала ощущать всю тяжесть жизни в этом бесперспективном месте, где единственным постоянством были только отчаяние и неуверенность в завтрашнем дне.