Михаил Головин - Клоунесса

Клоунесса

Судьба частенько подкидывает нам шанс, дабы наладить свою жизнь, вернуть её в былое, правильное русло. Но только те, кто поистине чист душой, может им разумно воспользоваться, не подозревая, что они в итоге это и сделали.

Начну я свой рассказ с чего-нибудь ушедшего. Например, как вам времена винтажного цирка? Нравятся? Вот и я в подобных слоях прошлого нахожу что-то таинственное, занимательное и чуточку волшебное.

Цирковая гримёрка, которая пришла в упадок, по-прежнему покорно ожидала своего артиста. Повсюду лежал реквизит, на полу валялись ошметки сена, а зеркало, на котором были развешаны афиши с юной, цветущей и полной мечтаний, в забавном костюмчике, клоунессой, на лице которой застыла уморительная гримаса, подсвечивалось теплым, редким светом. Тем самым создавалось видение, что гримёрка утопала в лёгком полумраке. На самом гримёрном зеркале лежали всякие принадлежности для макияжа: кусок старой свёклы для румян, блюдце с пудрой и угольки для глаз, а также спонжи и кисти. Что касается самого зеркала – вернёмся опять к нему, – то на нём были еще такие немаловажные детали, как афиши нашей артистки, клоунессы Пудры. Правда, они были выцветшие, и только облик молодой героини, что был изображен на них, не поддался безжалостному потоку времени и сохранился должным образом. На одной афише Пудра задорно изображена с шариками, на другой – причудливо, с канатом из платков, а на третьей – с шариками для жонглирования. Рядом, почти в самом центре зеркала, висела винтажная открытка с Эйфелевой башней. Место этой открытки на зеркале говорило о её повышенной значимости для Пудры. А поверх картонной карточки, кстати, был приклеен её образ, что лишний раз подчёркивало ценность картонного изображения, намекая на самую сокровенную мечту нашей героини.

Где-то там, на арене, глухо звучала цирковая музыка и задорный смех зрителей. Комичное сопровождение сменилось в одночасье резким, и в тоже время бурным рукоплесканием публики, и под одобрительные возгласы и свисты в гримёрную комнату забежала она, та самая клоунесса со старых афиш на зеркале. Наша звезда, звезда винтажного цирка, клоунесса Пудра. Костюмчик у нашей героини был уже не такой, как раньше, нынче он весь в латках и перештопанный. А грим на лице теперь более походил на засохшую потрескавшуюся глину, едва ли скрывая сморщенное годами лицо. А вот её пышные, былые кудри, хоть и заметно поредели, но, надо заметить, сохранили изюминку былого образа из прошлого. Весь её потрёпанный вид говорил о трудолюбии и усердии. Ведь больше никакими другими способами, кроме как выступая на арене, выкладываясь на все сто, износить костюмчик до дыр было нельзя.

Сев за гримёрный столик и положив на него подаренную зрителем скудную ромашку, клоунесса принялась делать ярче румяна тем самым старым куском свёклы, сосредоточенно уткнувшись носом в своё отражение в зеркале. Напевая цирковую мелодию себе под нос, Пудра поначалу не замечала, как позади неё из темного угла гримерки, будто дым из дымохода, «выполз» тощий мужской силуэт. Он медленно, но верно приближался шаг за шагом к ней, пока слабый свет зеркала не сделал его образ более видимым в темноте для человеческого взгляда. Он был слишком высок, чтобы его тонкое тело поместилось в отражении с головой. Однако фрак и галстук, который, надо заметить, утрированно подчеркивал его статус и значимость в обществе, уютно поместился в раму гримерного зеркала и, поймав достаточно света от ламп, обратил на себя внимание клоунессы. На старом лице вновь появилась известная всем улыбка до ушей, и Пудра повернулась к мужчине в галстуке с широко раскрытыми руками.

Но радостный порыв обнять его был обрублен им же. Решив, что дело в испачканных свеклой перчатках и самой свёкле, клоунесса отложила предмет для грима на блюдце, сняла перчатки и вновь попыталась его обнять.

Но нежелание обниматься у мужчины было вызвано совсем не брезгливостью, хотя можно предположить, что в таких чистых костюмах, как был на нем, ходят только брезгливые люди. Это нежелание было вызвано недовольством, которое он передал через один жест. Он демонстративно поставил у её ног её же чемоданчик с вещами. Присущая клоунессе наивность повлияла на ошибочное понимание этого жеста. И после того, как мужчина в галстуке швырнул в неё её же зонтик, она ещё больше расплылась в улыбке, решив, что она едет в Париж. В голове заиграли мотивы французской мелодии, и под них она обернулась на свою карточку. После чего долгожданная слеза радости расчертила её щеку, и клоунесса опять попыталась обнять мужчину. Но и в этот раз он обрубил попытку объятий, показав пальцем жест «ни-ни». Тогда клоунесса задумалась и непонятливо вскинула брови. Пояснением этого жеста для нее послужил взмах руки мужчины. Он указал пальцем на старую, гнилую картину в углу гримерки, на которой был изображён одинокий, брошенный зверёк, скитающийся среди унылого пейзажа. В гримерке раздался шершавый скрип. Это чемодан по повелению ноги мужчины медленно подъезжал к ногам Пудры. Вспомогательные действия мужчины не помогли клоунессе понять суть проблемы, а только больше запутали её. Она вновь вскинула плечами и развела руками, дабы вымолить хоть какое-то объяснение.