Томас Харрис - Кари Мора

Thomas Harris

Cari Mora

Иллюстрация на переплете Design by Tal Goretsky

Глава 1

Посреди ночи переговариваются двое. Между ними – ровно одна тысяча сорок миль. У каждого полголовы подсвечено мобильником. Две призрачные половинки лиц общаются во тьме.

– Я могу попасть в дом, где, ты говоришь, это лежит. Выкладывай остальное.

Ответ едва слышен сквозь потрескивание помех.

– Ты пока заплатил всего четверть от обещанного. Пф-пф. Отправляй остальные деньги. Давай отправляй. Пф-пф.

– Хесус, если теперь я найду то, что мне надо, без твоей помощи, ты вообще больше ни хрена от меня не получишь.

– Вот тут-то ты прав! Просто не представляешь, как прав. Пф-пф. То, что тебе надо, лежит на пятнадцати кило «Семтекса»… если ты найдешь это без моей помощи, то просто на Луну улетишь. И тебя там по ней размажет.

– У меня длинные руки, Хесус[1].

– С Луны не дотянешься, Ганс-Педро.

– Меня зовут Ганс-Петер, как тебе известно.

– Меня не интересуют твои паспортные данные. Руки, говоришь, длинные? Тогда до своей кубышки точно дотянешься. Хватит уже время тянуть. Отправляй бабло.

Соединение обрывается. Оба лежат, уставившись во тьму.

Ганс-Петер Шнайдер – на койке своего длинного черного катера неподалеку от Ки-Ларго. Он прислушивается к женским всхлипам из треугольной носовой каюты. Передразнивает их. Он вообще в этом деле мастер. С его губ срывается голос собственной матери, зовущий девушку по имени.

– Карла? Карла? Почему ты плачешь, детка? Это всего лишь сон!

На миг, отчаявшаяся от страха и темноты, она обманута, но тут же разражается еще более горькими слезами.

Женский плач – лучшая музыка для Ганса-Петера; послушав его, он успокаивается и опять засыпает.

* * *

В Барранкилье, Колумбия, Хесуса Вильярреала немного успокаивает только тихое шипение респиратора. Он вдыхает кислород из маски. В темноте ему слышно, как пациент из общей палаты за стенкой взывает к Богу, кричит: «Господи Иисусе!»

Хесус Вильярреал шепчет во тьму:

– Хотелось бы мне, чтобы Бог слышал тебя сейчас не хуже, чем я. Но лично я в этом сильно сомневаюсь.

Вызывает справочную со своего одноразового мобильника, получает номер школы танцев в Барранкилье. Стягивает кислородную маску вбок, чтобы поговорить.

– Нет, уроки танцев меня не интересуют, – произносит он в трубку. – Мне сейчас вообще как-то не до танцев… Я хочу поговорить с доном Эрнесто. Да ладно, прекрасно вы его знаете! Просто передайте ему, как меня зовут, он поймет. Пф-пф.

Глава 2

Под журчание воды вдоль длинного черного корпуса катер Ганса-Петера Шнайдера медленно скользил мимо огромного домины на берегу залива Бискейн[2].

Ганс-Петер не сводил бинокля с девушки, которая, в пижамных штанах и майке, потягивалась на террасе в раннем утреннем свете. Звали девушку Кари Мора, возраст – двадцать пять лет.

– Моя богиня! – проговорил он, оскалясь и обнажая по-собачьи длинные зубы с серебряным покрытием.

Ганс-Петер высок, бледен и совершенно лишен волос. Даже ресниц – и тех нет, поэтому веки оставляли на линзах бинокля жирные следы. Он протер окуляры льняным платком.

Рядом с ним переминался агент по недвижимости, Феликс.

– Да, это она. Кто за домом присматривает, – сказал тот. – Знает его до последнего закоулка, лучше любого другого, так что вполне можно ее использовать. Вызнай у нее все, что надо, и я по-быстрому ее оттуда солью. Пока она не увидела то, что ей видеть не полагается. Чтобы зря время не тратить.

– Время, – проговорил Ганс-Петер. – Время. Сколько еще действует текущий договор аренды?

– Еще две недели. Он на одного мужика, который снимает рекламные ролики.

– Феликс, мне нужны ключи от этого дома. – Ганс-Петер говорит по-английски с ощутимым немецким акцентом. – Причем прямо сегодня.

Следующая страница