Анна Норвинд - Капля жизни для жрицы смерти

- Ночь сегодня просто замечательна…

Эмиль Верхофф выбрался из машины и облокотился об нее, мечтательно глядя на небо. Карл, его помощник, усмехнулся:

- Да, она просто великолепна… Если вы поэт или оборотень.

Карлу не терпелось загнать машину в гараж, вернуться в дом и спокойно поужинать. Но он привык к причудам своего хозяина и не собирался спорить. В конце концов, несколько минут можно и потерпеть: вряд ли поэтическое настроение Эмиля продержится дольше. Он оказался прав: постояв еще пару минут, тот вздохнул:

- Нет в тебе романтики, Карл… Распорядись насчет ужина, и присоединяйся ко мне за столом.

Слуга кивнул и снова сел за руль, а Эмиль поднялся на крыльцо, уже не оглядываясь на полную луну, повисшую над притихшим парком. Резкий ветер, весь день пытавшийся обломать ветви дубов и кленов, стих. Четвероногие и крылатые обитатели парка спрятались в гнезда и норы. Ночь украла и краски, и звуки: сейчас парк казался безмолвной темной массой наподобие теней Хаоса. Даже Эмилю, не боявшемуся никого и ничего, он казался враждебным.

Внутри особняка жарко горел огонь в камине. На столике возле него уже стояла большая керамическая кружка с глинтвейном и лежала свеженабитая трубка. Эмиль покачал головой и нахмурился: он не предупреждал слуг, что уже едет домой. Неужели это сделал Карл? Снова послал мысленное сообщение, продолжая вести машину? Эмиль уже несколько раз делал ему замечания насчет телепатической болтовни за рулем. Неужели придется повторять снова?

Впрочем, Верхофф быстро успокоился, вспомнив, что Карлу пришлось ждать, пока он прощался с новой знакомой у дверей театра. Как ее там звали? Кажется, Глория. Точно, Глория! Нужно будет не забыть отправить ей утром букет цветов. Эмиль был не против повторить встречу, и даже провести ее в более интимной обстановке… Не завтра, конечно. Возможно, на следующей неделе, ближе к выходным.

Пока он сжимал руки Глории, клялся, что это был лучший его вечер за последний месяц, можно было не только послать весточку в особняк, но и съездить туда самому. Так что, пожалуй, на этот раз Карл обойдется без выволочки. Эмиль бросил на кресло темно-серый плащ, пригладил каштановые волосы и принялся раскуривать трубку. За его спиной, в глубине особняка, слышались быстрые шаги и приглушенный шепот. Но в малую гостиную никто не зашел: все знали, что хозяин не любит, когда слуги маячат перед глазами, и старались делать свою работу быстро, но незаметно.

Подхватив кружку с глинтвейном, Верхофф прошел в кабинет. Пока накрывают на стол, он как раз успеет ответить на пару писем и, может быть, даже прочитать вечернюю газету…

О том, что его планы не сбудутся, Эмиль понял, как только открыл тяжелую дубовую дверь. Заклятье на ней было не повреждено, но он еще от порога почувствовал сильный сквозняк: окно напротив было распахнуто настежь. Верхофф особым образом прищелкнул пальцами, активируя Абсолютный щит, и шагнул внутрь.

Воздух вокруг сразу засверкал, окружив мужчину радужным коконом, и Эмиль удивленно хмыкнул: грабитель попытался нанести удар, причем магический! Сквозь разноцветное сияние он увидел тень, метнувшуюся к окну, но понял, что остановить неизвестного взломщика не успеет. Впрочем, для этого не было необходимости: стоило неизвестному вскочить на подоконник, как раздался сухой треск, а следом - короткий вскрик. Женский вскрик.

Верхофф чертыхнулся: бить женщин он не любил, даже если удар наносился не напрямую, а при помощи магической ловушки. Даже если пострадавшая была проникшей в дом воровкой и по сути сама виновата в том, что залезла в окно, не убедившись, что через него можно безопасно не только войти, но и выйти.

Радужное сиянье погасло. Он шагнул к окну, к телу, распростертому возле него на полу. Так и есть – женщина. Обтягивающее темное одеяние не скрывало высокую грудь. Наоборот – подчеркивало ее. Лица видно не было: его полностью скрыли густые каштановые волосы. Эмилю очень хотелось узнать, как выглядит незнакомка, но он сдержался. Подождал, пока топот ног в коридоре не сообщит ему, что Карл тоже знает о вторжении и спешит на помощь.