Владимир Елин - Капитанская дочка. Часть 1. Поэма
Капитанская дочка-01
Мужчиной народился – послужи.
И честью смолоду своею дорожи.
Когда враг нападёт на твой придел,
не дОлжно, чтобы он нас одолел!
Глава I
Сержант гвардии
Гринев Андрей Петрович -
мой отец,
служил при графе Минихе
когда-то.
Премьер-майором
он в отставке наконец,
в глуши Симбирской
живший небогато.
Жена его
Авдотья Васильевна Ю. -
дочь разорившегося
дворянина.
Нас девять душ
могло быть на семью.
Все братья, сёстры -
умерли! Обидно.
Пока же матушка
ходила на сносях,
сержантом в списке я
в Семёновском полку.
Определён туда
майором гвардии,
и князем-родичем
из братства по клинку.
А если б всё-таки
родилась дочка
то батюшка бы объявил
о смерти сына.
Порою так бывает -
минет ночка -
исчезла мысль,
а с ней сама причина.
В свои пять лет
доверен я Савельичу,
за трезвость он
пожалован мне в дядьки.
Познавши грамоту
к двенадцати годам,
я рассуждать мог
славно по-хозяйски.
В то время батюшка
мне выписал француза -
месье Бопре приехал
из Москвы.
К месье приставлен
ещё воз из груза -
запас вина на год
и масла Провансе.
Савельичу приезд месье
был не по нраву,
себе под нос ворчал:
-Что денежки на ветер!
Как будто здесь своих
людей не стало?
Дитя умыт, накормлен,
взглядом светел.
Бопре в отечестве своём
был парикмахер,
служивший в Пруссии.
Но волею судьбы,
Россия для него -
особый случай -
учить французскому
детей не голытьбы!
Бопре – добрейший,
славный малый,
имел пристрастие
к девицам, и к вину.
К обеду выпить
подавали мало,
Бопре открыл
в настойке русской глубину.
Его обязанность -
меня учить наукам,
французским
и немецким языкам.
Но он со мной
поднаторел по-русски,
и каждый своим делом
увлекался сам.
С Бопре мы проживали
душа в душу,
другого ментора я в жизни
не желал.
Судьба француза
посадила в лужу,
разрыву нашему
и случай подыграл.
Палашка – толстая,
рябая прачка,
ещё коровница, кривая
Акулинка,
упали в ноги повиниться
матушке -
месье лишил невинности
наивных!
Когда же батюшка узнал
об этом деле,
потребовал к себе
французскую каналью.
Ему сказали, что месье
даёт уроки детям,
где проникаюсь я
глубокому познанию.
Тогда мой батюшка
пошёл за ним,
то увидал
«прелестную» картину -
месье вдрызг пьян,
и спит невинным сном,
а я краю из карты мира
чудную змеину!
Батюшка взбешённый
не на шутку,
меня со зла
за ухо отодрал.
Бопре боднул -
свершив побудку,
и укоризнами
отменно отхлестал.
Семь бед, один ответ
бедняге,
подумал я
в трагический момент.
Месье за шиворот,
в момент без драки,
был изгнан со двора
за инцидент.
Так завершилось
воспитание моё
под управлением
месье француза.
Савельич счастлив,
я свободен,
легко устранена
семьи обуза.
Я беззаботно
недорослем жил,
играя в чехарду,
гоняя голубей.
В шестнадцать
час и мой пробил,
судьба переменилась,
не робей.
Однажды осенью
сидел я у окна,
а матушка медовое
варение варила.
Я наблюдал за пенкой,
а моя слюна
во рту желание
о сладости творила.
Отец читал
Придворный календарь,
который матушка
скрывала от него.
Повадки батюшки
познавши как букварь,
так сберегая
его нервы от всего.
Мда, генерал-поручик!..
А сержантом был,
пробормотал отец
в полголоса тогда.
Орденоносец,
кавалер, служил…
Швырнув нервозно
календарь. Беда!
У матушки спросил:
-Петруше сколько лет?
Авдотья молвила:
-Семнадцатый пошёл.
-Пора Петру на службу,
вымолвил отец,
а не тягать дворовых девок
за подол.
Мысль о разлуке
матушку сразила,
упала ложка с её рук
в кастрюлю.
Меня возможность
послужить манила -
свобода, Петербург,
я весь ликую!
Себя представил
офицером гвардии,
казалось мне
то верх благополучия.
Жить ладно и кичиться
аксельбантами -
не подобрать судьбе
другого случая.
Батюшка не любил
менять намерения,
тем паче откладывать их
в долгий ящик.
Перед моим отъездом
высказав желание
писать письмо
начальнику из части.
-Ты не забудь,
Андрей Петрович,
покланяться
пред князем от меня.
Надеюсь, не оставит
милостью Петрушу,
по родственному,
уважая и любя?!
Батюшка – матушке:
-Что за вздор!
Не стану обращаться
к князю Б.
Петруша не поедет
в Петербург.
Повесничать не дОлжно
впредь тебе.
Пускай послужит
в армии, как все.
Потянет лямку,
пороху нюхнёт в боях.