Анатолий Старов - Камень Дропа

Прошло уже больше недели с того момента, когда в присутствии трех свидетелей Венедикт уничтожил один лист из приложения к Авесте. Этим детектив предотвратил воплощение тщеславных планов очередного желающего завладеть властью над всем миром.

Трагически потеряв жену и неродившегося сына, он жил, как робот. На автомате ел, пил, занимался текучей работой. Светлана и Алексей старались чаще обращаться к нему, чтобы не оставлять его наедине с тяжелыми мыслями. Стоило появиться свободной минуте, как в голову Венедикта назойливо лезли картины, как ужасно погибали его жена и малыш. И тогда он словно каменел, уходил в себя, закрывался щитом от окружающего его мира.

В одну из таких минут тяжелого размышления в кабинете Струкачева раздался телефонный звонок. Он неохотно отвлекся от мыслей и поднял трубку.

– Венедикт, здравствуй дорогой! Верещагин тебя беспокоит. Мы можем с тобой сегодня пообедать в «Ласточке»?

Детектив недовольно скривился. Верещагина он уважал, и в другое время встреча с другом была бы ему очень приятна. Но сейчас… Любое событие, так или иначе связанное с перенесенной трагедией, было мучительно болезненным. А разговор, хочет он этого или нет, но все равно затронет эту болезненную тему. После трагедии они еще не разговаривали с Верещагиным. Сколько ни тяни с разговором, а он неизбежен. Подавив усилием воли недовольство, спокойно проговорил:

– Хорошо, Антон Павлович. Во сколько встречаемся?

– Давай в четырнадцать, – предложил Верещагин.

– Ладно. В четырнадцать буду в кафе.

– Тогда до встречи.

Венедикт пришел в кафе за две минуты до назначенного срока. В этот час в кафе было многолюдно, шумно. Был час обеда. В большом зале не было ни одного пустого столика. Он оглядел зал в поисках друга. Как Верещагину удалось в таких условиях разыскать свободный столик, для Венедикта осталось загадкой, но он увидел его за двухместным столом у самого окна. Антон Павлович призывно махал рукой. Поприветствовав друга, Струкачев расположился напротив и вопросительно взглянул на него.

– Я позволил себе сделать заказ. Извини уж, заказывал исходя из собственных гастрономических пристрастий. Сейчас нам должны принести.

Венедикт согласно кивнул головой. В ожидании заказа друзья не проронили ни слова. Струкачев бесцельно смотрел в окно, рассматривая обычную городскую суету. Эта картина была хорошо знакома и привычна. И смотрел в окно, изображая исключительное внимание, чтобы оттянуть время неизбежных неудобных вопросов друга. И раздумывал, что ответить, когда Антон Павлович спросит, как он живет?

Верещагин внимательно наблюдал за отпечатками эмоций на лице друга и думал, как начать разговор, чтобы не нанести дополнительные раны на и так кровоточащую душу.

Вскоре появилась молоденькая официантка, которая ловко лавируя среди столов, несла на вытянутой руке поднос с заказом. Венедикт, забыв на мгновение о постигшем горе, с интересом разглядывал подходящую девушку. Явно крашеная блондинка с длинными наклеенными ресницами, с ярко накрашенными губами, она привлекала внимание мужиков. Девушка прекрасно это осознавала и явно рисовалась, весьма сексуально покачивая при походке крутыми бедрами.

Официантка подошла к их столу и стала сервировать, не забывая при этом многообещающе стрелять глазками, не обделяя вниманием ни одного из друзей. Венедикт с волнением обратил внимание, что под форменным костюмом не было и намека на нижнее белье.

Когда девушка наклонялась над столом, между лацканами пиджака показывалась поразительно красивая, волнующая мужское начало, грудь. Фантазия мгновенно разыгралась, представив, как великолепно выглядела бы девушка, если сорвать эту тонкую ткань, отделяющую тело от нескромного взгляда.

Ноздри носа напряглись, затрепетали крыльями испуганной бабочки. Венедикт начал медленно втягивать в себя воздух, пытаясь познать девушку по аромату. Отбросив все посторонние запахи, неизбежные в кафе, обостренный нюх уловил умопомрачительную смесь запахов чистого девичьего тела, ароматного мыла и едва уловимый запах каких-то дорогих духов. Венедикт прикрыл глаза и почувствовал приятное томление в паху.