Евгения Чернышова - Как поймать тишину и другие истории про Ульку

* * *

Октябрь

Фотография

С фотографией на память непонятно вышло. В октябре родителям объявили, что в среду случится фотограф. Он сделает групповой снимок. «На память», – сурово подчеркнула воспитательница. Мамам сказали детей принарядить. Мамы отнеслись к заданию серьёзно.

Витя Пряников пришёл во фраке. Фотографа он ждал с важным видом, будто режиссёр на вручении премии. Потом появился Витин друг Митя Ягодкин, который загадочно улыбался. Митя выпрыгнул из комбинезона и явил себя в смокинге. Два джентльмена оглядели друг друга и сухо поздоровались. Фотограф всё не шёл. Джентльмены решили скоротать досуг за игрой в самосвал. Самосвала на всех не хватило. Возникло столкновение. Раздался рёв. Смокинг был помят, а фрак надорван. Друзей развели в разные стороны и запретили встречи до полдника. Самосвал одиноко краснел кузовом в углу.

Ане Грушкиной мама заплела сложную причёску из четырёх кос, трёх хвостов и пяти хвостиков. Но Аня хотела большего, поэтому вытащила из маминой сумочки румяна и в садовском туалете накрасила щёки. Всё получилось. Аня блистала. Аню заметили. Аню отправили обратно в туалет и заставили смыть красоту.

Ульку в тот день тоже нарядили. В красивое платье с вышитой белкой.

Перед обедом всех детей собрали в зале. Одних фотограф поставил в ряд, а других на скамеечку усадил. Ульку с краю примостили. Улька заметила, что самых маленьких ростом всегда напоследок оставляют и потом не знают, куда деть.

Фотограф сказал:

– На счёт «три» все смотрим на меня. Не двигаемся и не моргаем! Главное – не моргаем!

К слову «главное» Улька относилась крайне серьёзно. Поэтому после «три» она всё сделала по инструкции. Глаза широко раскрыла, чтобы не моргнуть. И застыла намертво, даже дышать перестала. Тоже чтобы не моргнуть. «Не время расслабляться», – думала Улька, восхищаясь своим характером.

– Прекрасненько, – сказал фотограф. – Только ты вот, девочка, зря паясничаешь. Я к вам не в игрушки пришёл играть. Да, вот ты, с белкой.

После чего сложил фотоаппарат и большой белый зонтик. И ушёл. «И чего он рассердился?» – удивилась Улька.

Через несколько дней воспитательница отдала родителям фотографии. Мама снимок стала разглядывать и говорит:

– А что у тебя с лицом?

Улька тоже посмотрела на снимок. А там все дети как дети. Кто рожки ставит, кто куклой размахивает. Кто отвернулся, кто реветь собрался. А Улька одна стоит с краю. По струнке вытянулась, лицо серьёзное. А глаза большие-большие, круглые-круглые. Ну прямо огромные. Словно она что-то ужасно страшное увидела.

Улька не придумала, что ответить по поводу фотографии. Только сказала:

– Платье это, с белкой вашей глупой, никогда больше не надену.

Ноябрь

Мел

Был в детском саду такой угол. Таинственный и необыкновенный.

В угол отправляли непослушных детей. Отправляли ненадолго, но, как считали воспитатели, эффективно.

Самое замечательное в углу было – дырка в стене. Дырку все ковыряли. Дырка образовалась ого-го какая.

Воспитатели про дырку в стене не знали.

Сначала, конечно, в углу стоять никто не хотел. В угол отправлялись с тоской в сердце, как в ссылку. Но потом Алёша Арбузов случайно ковырнул стену и от неё откололся кусок краски. Краску Алёша положил в карман, а образовавшуюся дырку потрогал пальцем. На пальце остался мел, который Алёша от скуки попробовал на вкус.

В этот день Алёша ел манную кашу, булку с маслом и молочный кисель. Все блюда были нелюбимые и ненавистные, и Алёша поклялся никогда больше не есть.

Алёша лизнул мел и вернул себе аппетит. Мел был вкусным, как всё запретное. Алёша вспомнил, что не вся еда терзает детей. И подумал, что только то, что нельзя, вкусно. Леденцы и мороженое, шоколад и газировка, мамино пирожное «Павлова» и папина а-ра-би-ка. Последнее попробовать пока не удавалось, но Алёша был уверен: а-ра-би-ка должна быть дивного вкуса. Недаром, когда папа её выпивал, у него улучшалось настроение и он начинал напевать песню «Хоутэл Калифорния».

Следующая страница