Анатолий Дроздов - Изумруд Люцифера

Человек в черной куртке и такой же вязаной шапочке, надвинутой по самые глаза, быстро шел по тропинке, петлявшей между елей и осин. В примолкшем лесу было сыро и тихо, только палая листва шуршала под тяжелыми ботинками путника, да время от времени потрескивала попавшая под толстую подошву сухая веточка. Человек, в эту осеннюю пору забравшийся в лес, был молод и силен, но шагал тяжело. Большая длинная сумка, ручки которой он, словно лямки рюкзака, накинул на плечи, тянула его к земле. Путник тяжело дышал, выбрасывая из широко открытого рта облачка пара и жадно втягивая обратно холодный воздух с запахом прелой листвы и хвои.

Тропинка, обогнув купу молодых елочек, устремилась вверх, и, взобравшись на небольшой холм, человек обессиленно рухнул на землю. Он даже не стал стаскивать глубоко врезавшиеся в ткань куртки лямки-ручки, просто лежал на боку и хрипел, широко открыв рот.

Сколько он так пролежал, путник не знал, но, судя по всему, немало. Когда он пришел в себя, в лесу уже начало темнеть. Затем воздух словно бы загустел, и лицо незнакомца стало влажным. Он провел рукой по щеке и глянул вверх. Над вершинами деревьев тяжелая дымная туча затягивала последние светлые участки неба.

«Дождь, будет дождь! – обрадовался путник. – Собаки не возьмут след!»

Он рывками стащил сначала с одного, а затем с другого плеча лямки-ручки и вскочил на ноги. И, словно подчиняясь его желанию, в лесу тихо зашуршал дождь. Незнакомец расправил затекшие плечи, поднял сумку и тут же со вздохом бросил ее обратно.

«С ней не выбраться, – подумал он и пнул сумку носком ботинка, – килограммов тридцать, а пилить еще несколько километров», – путник присел на брошенную сумку и закрыл лицо ладонями. Все пошло не так. Совсем не так. Он полгода ждал этот рейс, и, в конце концов, дождался… Старшим определили Митькова, этого и следовало ожидать: никто не поставит начальником группы инкассаторов молодого бойца с годичным стажем сопровождения. Они с Ходорцовым оказались в блиндированном фургоне грузовика, рядом с сумкой. Он не знал, сколько там (инкассаторам никогда не говорят этого), но по рассказам ребят следовало, что на таких рейсах меньше полутора миллионов долларов не бывает. Поэтому и посылают блиндированный грузовик и четырех вооруженных сопровождающих. И один из них – Коля Пинчук, закадычный дворовой дружок, который и привел его в инкассаторскую команду банка. Господи, если бы это был не Коля!

Вначале все шло по плану. Дорогой он напряженно смотрел в маленькое бронестекло единственного окошка фургона и, когда впереди показался лес, достал пистолет и выстрелил в грудь Ходорцова. Тот и понять ничего не успел – ничком сунулся со скамьи на стальной пол фургона и, вздрогнув несколько раз, тихо вытянулся. А он, дождавшись, когда грузовик въедет в лес, снял переговорное устройство.

– Потерпеть не можешь! – заругался на него Митьков. – Через час будем в городе!

– Петрович! – жалобно ныл он, и страх, что машина не остановится, придал его голосу подлинное чувство. – Наделаю тут на полу, ребята потом прохода не дадут. Останови…

Митьков трехэтажно выругался, и грузовик стал замедлять ход.

Он подождал, когда стальная дверца со скрипом распахнется, и выстрелил в показавшуюся в проеме фигуру. Но Митьков оказался травленым зверем и, даже раненый в плечо, отскочил в сторону и нырнул в кювет. Гнаться за ним было не с руки, и он рванулся к кабине. К счастью, Митьков не захлопнул за собой дверь, и, влетев внутрь, он сунул ствол прямо в изумленное лицо Коли. Изумление сменил страх, лицо друга побелело, и он понял, что не сможет в него выстрелить.

– Вон пошел! – рявкнул он, и Коля, мгновенно включив натренированные в десанте рефлексы, кубарем вывалился наружу. Он перескочил на сиденье водителя, захлопнул дверцу и выжал сцепление. Мотор Коля, как и полагалось по инструкции, не глушил.

Тяжелый грузовик медленно тронулся с обочины, и в зеркало бокового вида он увидел, как из кювета выбирается Митьков, к нему бежит очумевший от происшедшего Коля, а Митьков что-то кричит, показывая здоровой рукой на машину. Коля рывком вытаскивает из кобуры пистолет и, присев, как на занятиях в тире, ведет огонь.