Аня Вьёри - Измена. (Не) чужой ребенок
24.02
Маша
Никак не могу проснуться. Голова гудит, спину ломает, подташнивает.
Это гормоны. Снова сбились после попытки ЭКО. Я знаю.
Уже проходила.
Сейчас надо заставить себя встать и начать жить этот идиотский новый день!
Новый? Или просто один и тот же день, только заново?
Вздыхаю, сажусь на кровати, тру лицо…
– Марусь! – в спальню влетает мой муж.
– Егор? – вот это да! – Ты не на работе?
– Сегодня нет! Тебе сделать кофе? Ты чего так долго спишь?! – у мужа от восторга горят глаза.
– Что-то случилось?
– Не-ет, – тянет Егор. – Но может случиться! Пойдём!
Муж приготовил мне сюрприз?
Ну надо же! Я думала, он за последний год почти забыл о моем существовании.
Быстро пью кофе, наспех одеваюсь…
– Куда ты меня тащишь? – ничего не понимаю, смеюсь.
– Марусь, быстрее! – весь как на иголках, спешит.
– Что за спешка? – я даже смущена таким его напором.
– Машка, я клянусь, тебе понравится! – отзывается восторженно.
Он широко улыбается, и я, заражаясь его весельем, тоже чему-то радуюсь. В груди чуть замирает дыхание от предвкушения, по ладошкам пробегают мурашки.
Что за сюрприз приготовил мне муж?
– Куда мы едем? – улыбаясь, спрашиваю я.
– Потерпи, сейчас все увидишь! – он почему-то на меня не смотрит, но я вижу, что он нервничает. Причем сильно. Неужели так волнуется, что мне не понравится его сюрприз?
– Это здесь!
Я чуть замечталась и не заметила, что Егор уже припарковался.
– Это больница? – хмурюсь.
– Не совсем, – он смотрит на меня напряженно, уже без улыбки. – Пойдем!
Распахивается дверь, он тянет меня за руку. Действительно спешит.
– Идем же, – подхватывает меня, вынося из машины.
Ему это легко! Он сильный, а я мелкая.
– Егор, я не уверена…
– Маш, не нервничай, все будет хорошо, – тянет к крыльцу.
– Егор!
Но он не слушает меня. Дверь распахивается, фойе, холл и…
Выписка?
– Здравствуйте, – обращается Егор к дежурной медсестре, – мы Полянские.
– А, да, давайте, – женщина охотно берет сумку, скрывается в отделении.
– Егор, что происходит?
Я нервничаю. И уже нет никакого желания улыбаться.
– Потерпи, сейчас увидишь, – он возбужденно дышит, его глаза лихорадочно блестят.
– Егор…
И тут дверь распахивается.
– Вот, мамочка, папочка, встречайте!
Нам выносят крохотный спеленутый кулек.
– Егор, – у меня подкашиваются ноги, живот завязывается в узел, – кто это?
– Маш, – мой муж смотрит на меня взволнованно, потому берет у медсестры конверт и протягивает мне свою уменьшенную копию. – Это наш сын…
****
– Егор, я не понимаю… – заламываю руки, чуть не выдергиваю себе волосы. Как? КАК?!
– Маш, давай дома поговорим.
Он спокоен. Или хочет казаться таковым.
Забрал ребенка, документы, вывел меня из приемного.
У него в багажнике люлька для перевозки младенцев.
Подготовился. Заранее. Хорошо знал, куда ехал.
– Егор, чей это ребенок? – у меня перехватывает горло от слез.
– Его отец я, – отрезает мой муж.
– А мать? – у меня подкашиваются ноги, упираюсь в капот машины обеими руками, просто чтобы не рухнуть.
– Садись в машину. – холодный приказной тон.
Я не шевелюсь. Муж берет меня под руку и фактически впихивает на переднее сиденье внедорожника. Захлопывается дверь.
– Кто его мать? – повторяю свой вопрос уже тише. Выходит почти обреченно.
– Понятия не имею! – резко фыркает Егор. Все же не сдержался. Психует.
– Как это? – замираю.
– Что не ясно? Ты сама сколько раз ходила на ЭКО! Нанятая женщина! Суррогатная мать. Я ее ни разу не видел! Все контакты были через менеджера перинатального центра!
– Суррогатная? – удивленно выдыхаю я.
– Суррогатная! – выкрикивает Егор.
– Но почему… Я же… – лепечу что-то, пытаясь осознать.
– Что – почему? Что? – оборачивается ко мне, во взгляде ярость и боль. – Потому что последние четыре года в твоих глазах только отчаяние, потому что тебе не подходит гормональная терапия и ты сама себя убиваешь, потому что я больше не могу видеть, как ты умираешь после каждой неудачной попытки! – резко замолкает, тяжело дышит. – Больше не будет никакого ЭКО, – произносит тихо, и тут младенец начинает громко плакать.