Колетт Фридман - Измена

Подозревала ли я?

Бесконечно задавая себе этот вопрос, я могла бы солгать и ответить утвердительно! Но положа руку на сердце – нет, никогда.

Я доверяла.

Я любила.

Разве доверие и любовь – не одно и то же? Одно. Во всяком случае, для меня.

Но стоило мне усомниться – и все его поступки стали подозрительными. Я больше ему не верила.

А узнав правду, я его возненавидела.

Кэти Уокер надкусила пончик в шоколадной глазури и размашисто подписала рождественскую открытку.

«С наилучшими пожеланиями, Роберт, Кэти, Брендан и Тереза».

Сунула открытку в красный конверт, с отвращением лизнула полоску клея и снова взялась за ручку.

Стоп.

Какой у них адрес?

Она задумалась: не то Хэммонд-стрит, не то Холи-стрит.

Кэти встала из-за стола и покрутила головой вправо-влево, прислушиваясь к подозрительному хрусту в шее. Два часа непрерывной писанины кого хочешь доконают. Она терпеть не могла и всегда до последнего откладывала эту дань комильфо, никому не нужные вежливые поздравительные открытки – и не зря: вон как затекло и болит все тело. В руке она все еще держала пончик, но даже сладкое не радовало. Каждый год одно и то же, подумала она и со вздохом откусила еще кусочек. Кипу открыток подписывать приходится ей, а его имя, разумеется, идет первым. «С наилучшими пожеланиями, Роберт, Кэти…» Чего ради она ставит его имя первым? Не потому ли, что большинство открыток адресовано бизнес-партнерам Роберта?

На следующий год все будет иначе, мрачно решила она, роясь в поисках записной книжки. И тут же улыбнулась, вспомнив, что уже давала себе такой зарок в прошлом году… и в позапрошлом, кажется, тоже. Мимолетная улыбка делала сорокатрехлетнюю Кэти гораздо моложе.

Записная книжка нашлась под стопкой открыток, сделанных на заказ в прошлом году: показушные фотографии, где все семейство, нацепив рождественские колпаки, натужно скачет вокруг елочки. Интернет-магазин присылал их коробками по сорок штук. Каждый год Кэти свято верила, что использует остатки на следующее Рождество, но так ни разу их и не отправила.

Она лихорадочно листала потрепанную книжку: где живет этот нелюдим, двоюродный брат Роберта? Первый и последний раз она видела его на собственной свадьбе восемнадцать лет назад и теперь вряд ли бы узнала. К тому же мистер Эго не прислал ни одной рождественской открытки. Все, поздравлений ему больше не будет. Надо составить списки тех, кто поздравляет Уокеров, и тех, кого поздравляет она, а потом сверить. Может, и мелочно, но жизнь слишком коротка. На следующий год поздравления только взаимные – честно и справедливо. Кэти снова улыбнулась. Давала она себе и такой зарок, а толку? Открыток в это Рождество чуть ли не вдвое больше.

Часы показывали начало шестого, значит, до прихода почтальона еще полчаса, как раз, чтобы отнести письма в ящик у ворот дома. Роберт этого терпеть не мог: некрасиво, видите ли, по отношению к почтальону. А Кэти считала это прямой почтальонской обязанностью и никаких угрызений совести не испытывала. Зачем ехать или, чего доброго, пешком тащиться восемь кварталов до ближайшего почтового отделения? Это в такой-то холод? А тут еще снег, откуда ни возьмись. С какой стати она вообще должна куда-то идти? После стольких трудов с открытками она себя побалует: готовить не будет, а закажет ужин на дом. Себе и Роберту – индийскую кухню, Брендану и Терезе – китайскую. Когда доставят еду, дети как раз вернутся домой.