Герман Ситников - Из глубины памяти

Это не биография и не историческая хроника, это мимолётные воспоминания о себе, о жизни, о творчестве, о друзьях, о родных и близких мне людях.

Герман Ситников

О моих родителях можно писать особую книгу. Папа – Борис Петрович Ситников, мама – Любовь Константиновна Трифонова-Ситникова. Они познакомились в городе Асбесте, оба были финансистами и выступали в самодеятельности. Там я и родился, причем умудрился сделать это в день именин отца. Но через полгода наша семья переехала в Москву. Мамины родители – мои дедушка и бабушка, жили в Таганроге, но каким-то образом и они в 1936-м году смогли перебраться в Подмосковье, получить участок в Пушкино и выстроить там дом, куда родители привозили меня каждое довоенное лето.

С мамой

Любовью Константиновной

1933 г.

С папой Борисом Петровичем и сестрой Иринкой

Пушкино 1940 г.

Война застала меня в детском лагере Горки, который находился в восьми километрах от Быково. В первую же ночь нас подняли по тревоге, и мы, закутанные в простыни, прятались в кустах. Оказалось, это фашистские самолеты летели на Москву. А через несколько дней ко мне приехал папа и забрал из лагеря, собрал мой чемоданчик, и мы с ним пешком, пошли на станцию. Вернувшись из лагеря и зайдя домой, сразу услышали сирену, это была воздушная тревога. Мы вместе с остальными соседями спустились в бомбоубежище, где и провели полночи. Жили мы тогда во 2-ом Колобовском переулке, это в районе Каретного ряда и Петровки.

На следующий день меня отвезли в Пушкино к дедушке с бабушкой. Младший сын бабушки, Владимир, на всякий случай выкопал щель, что бы прятаться от бомб, но к счастью, там было довольно спокойно, немцы не бомбили. Когда начались учебные занятия, я пошел со своей двоюродной сестрой- погодкой Танечкой в школу. Она там жила постоянно. Около этой школы сейчас находится церковь, где убили священника Александра Меня. Поезд идет по Ярославке и от Мытищ заворачивает на Болшево и до Ивантеевки.

Мне 6 лет

Прошел еще месяц, и снова приехали родители. Так как мама работала в медико-санитарном управлении военно-морского флота СССР, а оно эвакуировалось в Ульяновск, то и нас после небольших сборов с маленькой сестренкой Иринкой отправили туда же пароходом по Волге. Сестренке было неполных два года и у неё весь переезд очень сильно болел живот. Папа нас посадил на пароход в Южном порту, сам же оставался в Москве работать на оборонном заводе Маленкова, у него была бронь. Я при расставании с ним ревел навзрыд.

В Ульяновске мы прожили год. Наш дом стоял в переулке напротив авиационного завода, который существует и по сей день. Никаких налетов там не было, но однажды, незадолго до нашего отъезда, прилетел маленький самолетик. Полетал он, полетал и улетел. И только тогда вдруг грохнула зенитка – прозевали, значит. Видимо, он аэрофотосъемкой занимался.

Еще у нас в Ульяновске была интересная няня. Сестренка ведь маленькая была, а мама работала. И к нам каждый день, рано утром, приходила няня, жившая на другом конце города. А когда я возвращался из школы, она уходила. Интересно, что мама нашей няни, до революции, работала прачкой в семье Ульяновых (Ленина В. И.).

Отучившись первый год, мама отдала меня в летний лагерь, где я пробыл половину лета. Помнится, что было в этом лагере что-то типа самодеятельности. Нас там чему-то научили и у меня даже ощущение, что я где-то выступал и какие-то там зрители сидели. Ну, несколько человек, возможно – родители. И я там танцевал чего-то, присядку какую-то или еще что… Вот это и был мой первый опыт, выступления на сцене. Больше не было никакого.

Летом 1942 года мы вернулись в Москву. По городу ходили слухи, что нормального учебного года снова не будет.