← К описанию

Роман Меркулов - Империя в войне. Свидетельства очевидцев

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

Предисловие

Как известно, война никогда не меняется. Только внешне: вместо колесниц по равнинам едут танки, грабеж сменяет реквизиция, а меч Бренна на чаше весов – «экономически обусловленная» контрибуция. В остальном же отличий не слишком много, а наскоро вырытые могилы – обычные наследники «поля брани» – выглядят почти одинаково что во времена ассирийских царей, что в наши дни. А наиболее «несправедливая и захватническая» война и вовсе похожа на самую «справедливую и оборонительную» как ее сестра-близнец. Вопль умирающего в Тевтобургском лесу легионера ничуть не слабее крика французского солдата, получившего смертельное ранение у Саламанки.

Пацифизм мог бы стать правильным ответом, но он не разрешает главной проблемы, сформулированной много лет назад: «Не может добрый в мире жить, коль злой сосед того не хочет». В Первой мировой войне сотни миллионов человек увидели друг в друге именно таких «злых соседей». В большинстве своем и англичане, и французы, и немцы, и австрийцы, и турки, и итальянцы, и русские, и все остальные были искренне убеждены в том, что именно они, вместе со своими союзниками, ведут «справедливую оборонительную войну». В результате старый европейский мир был безвозвратно утерян, а на развалинах государств появились уродливые заросли всевозможных «народных режимов».

Стоили ли того мечты о «Царьграде», о непрерывной полосе африканских владений от Каира до Кейптауна, о победоносной реваншистской войне за Эльзас и Лотарингию, о «Великой Сербии» или о «Срединной Европе»? Вопрос риторический. В конечном счете «победители» пострадали не меньше побежденных, а статус некоторых стран и вовсе трудно было определить. Так, в Мировую войну вступила автократическая Российская империя, в 1917 году превратившаяся в демократическую Российскую республику, а следом – во «всеобъемлющее» советское государство, поспешившее заключить в Брест-Литовске «похабный мир» с Центральными державами. Какая же именно из этих «трех стран» потерпела поражение?

«Мозаика мнений», собранных в этой книге, должна передать изменчивую атмосферу тех роковых лет: от исполненного надежд первого военного лета до «социального одичания» последней весны Мировой войны. За каждым из фрагментов созданного на этих страницах витража кроется человеческая судьба, во всей ее противоречивости. И вот они предстают перед вами: несколько сотен жителей Российской империи – от императора, правителя великой державы, до мобилизованного солдата, вчерашнего крестьянина. А рядом с выдержками из их дневников и личных писем – газетные статьи и заметки, являющиеся обратной стороной медали общественного мнения.

Кроме того, я дополнил книгу обширной авторской хронологией, которая поможет сориентироваться читателю неопытному, и, надо надеяться, станет пищей для размышлений читателю бывалому. В конечном счете это должно вызвать максимально ощутимый эффект присутствия «на большой войне» – и с ощущением подступающей исторической катастрофы. Не возникнут ли у вас некоторые аналогии? Кто знает. В любом случае, вы не должны винить за это меня, ибо как уже было сказано: «War Never Changes».

Замечания и благодарности

Приведенные в книге выдержки из дневников, писем и статей приводятся как целиком, так и с изъятиями, обозначенными <…>. В некоторых случаях я внес минимальные орфографические правки, не меняющие ни духа, ни буквы записанного. В других – оставил без изменений, чтобы подчеркнуть, чем дневник великого князя отличается от безыскусных записей солдата-артиллериста. Кроме того, я счел необходимым предельно сократить, даже «примитизировать» приводимые в книге «биографии» авторов дневников и писем. Определяющим для меня являлось не то, кем были прежде или станут позже эти люди, а то, какую роль им довелось сыграть в разворачивающейся исторической драме. События таких масштабов умаляют всех – оказавшиеся в одной лодке царь и самый последний его подданный должны были или вместе добраться до берега, или вместе пойти ко дну. Именно поэтому я ограничился краткими характеристиками, дающими читателю общее представление о социальном положении того или иного автора.

Следующая страница