Сергей Надеев - Игры на воздухе

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стихи – вроде бы вот они, перед нами, они написаны, а для чего, для кого – с первого взгляда не разберёшь. Но остаётся стойкое ощущение, явственный привкус того, что за ними стоит нечто бóльшее. Это как шифр. В этих строках есть тайна: смотришь – и пред тобою лишь хаос цветовых пятен, а присмотришься – возникает картина. С первого раза они не даются, они ускользают, протекают сквозь пальцы, их «пролетаешь», словно не за что зацепиться. Вот она, странность, – стихи непременно требуют объяснений. Или, другими словами, предполагается, что они ждут толкования. Или написаны тому, кто знает. Как герметические тексты, малоинтересные сами по себе, но если есть код… Слабые значения – пожалуй, именно этот образ является определяющим.

Евгения Верейская

Лесное лето

«– Ах, – промолвила, – вот и тебе половина…»

– Ах, – промолвила, – вот и тебе половина.

Лето ахнулось яблоком – от вершины до самого низа.

Долька сливы спеклась (разве в чём-то повинна?) На железе карниза.

Уходили по берегу к поплавку проржавевшей насосной,

Пробирались, сжимая перила, по зыбким понтонам,

Солнце, встав за спиной, от воды отражалось несносно,

Застилая глаза то цветным, то солёным.

Доносились счастливые возгласы, стрекот моторки…

– На! – пакетик блеснёт. И посыплются в воду,

Неспеша раскатившись, тугие восьмёрки

– Что ж не ловишь! —

Улыбнусь виновато, скину тапочки с бледным тавром «Скорохода».

Что мы ждали от лета, когда сочиняли ночами

Шум на влажном песке и едва долетающих капель

Ледяные уколы, атлетов с лепными плечами

И пловца на отшибе, «Как водичка, приятель?»?..

Сядешь рядом, на тёплые доски.

Расплывётся пятно, подминая

Мелких выбоин трещины, сколы, извивы, бороздки.

Чуть дрожишь от воды, мягко щуришься, к небу лицо поднимая…

«Чуть свет, чуть птичьих интонаций…»

Чуть свет, чуть птичьих интонаций

Достанет, чтобы скрасить лес,

Густой от запаха акаций,

В прожилках пасмурных небес —

Ты ускользаешь за калитку,

Чтоб у воды, невдалеке,

Согреть продрогшую улитку

В полуразжатом кулаке.

И дразнишь сонную округу,

Когда, услав поводырей,

Спешишь к сверкающему лугу,

Жуков роняя и ктырей.

О, как тебе даётся споро

Наука этой широты

Срывать в охапку у забора

Травоподобные цветы!

Мне не угнаться, не угнаться…

И только вижу сквозь туман,

Как прогорает меж акаций

Твой невесомый сарафан.

«Я бреду по колено в июле…»

Я бреду по колено в июле

И читаю в игре голубиц,

Как тебе, босоногой, нетрудно

Пробираться по пояс в полудне

И молчаньи напуганных птиц.

Про тебя сочинили стрекозы

Неподвижный полёт над водой,

Про тебя, прошуршав по рогозу,

Выкликает брусничную прозу

Не один муравей молодой.

Бог ты мой! босиком, ежевикой,

Листоедов роняя в траву,

Катишь день, словно обруч, увитый

Белоталом, ольхой, повиликой,

Горицветом соришь на ветру!

Ты бежишь без оглядки. И, верно,

Обронила дорогой в хвощи

Горький привкус цветущих календул,

Телиптериса влажные ленты,

И уже не ищи, не ищи…

«Пресветлая, от лета уклониться…»

Светлане Кековой

Пресветлая, от лета уклониться

Не хватит сил. – Среди каких лугов

Тебя настигнет аромат душицы

И разнотравья выцветшие ситцы,

И пенье бородатых пастухов?

Беги, беги, простой рожок заслышав!

Найдёшь приют в сторожке луговой.

Там хор цикад не знает передышек;

Кострец кольнёт, склонившись до лодыжек,

И слабо вскрикнешь: «Боже, Боже мой!..»

Порадуй увальней и с глиняною крынкой

Подсядь к кострищу… – Это свыше сил:

Пить молоко и плакать под волынку

И видеть звёзд колеблемую дымку

И слышать кобылиц, ступивших на настил!

Лови зрачки влюблённых волопасов.

Они следят, приоткрывая рот,

Как тянется со всех степных широт

Ночных жуков нерасторжимый флот,

Невысоко вычерчивая трассы.

По ходу искр, влекомых в небосвод,

Присев на крае вытертой овчины,

Ты предскажи обилье и приплод

Стадам, почившим у подножья вод,

Да яркие, как лето, октябрины.

Прислушайся, но кто там, босиком,

Пугая бабочек, оцепеневших в травах,

Следующая страница