Глеб Дибернин - Иго по расписанию

Москва. Понедельник. 08:14.

Воздух у метро «Савёловская» был напоён смесью горелого дизеля, влажного бетона, воронёного металла и непонятного, но устойчивого запаха безысходности. Именно в этом аромате Игорь Жбанов черпал вдохновение каждый день, вот уже девятый год подряд. Вдох – тоска. Выдох – сарказм.

– Планёрка через шесть минут, – пробормотал он, сверяясь со смартфоном. – Значит, у меня ещё шесть минут на полное презрение к жизни.

Пальто жало подмышки, зонт норовил вывалиться из сумки, и только кофе из автоматной бумажной чашки держался с достоинством. Правда, вкус у него был, как у отвара из варёной резины с нотками тоски по Бали.

На лифте седьмого корпуса бизнес-центра "Синхросфера" красовалась наклейка: «ОТВЕТСТВЕННОСТЬ – ЭТО КОГДА КАЖДЫЙ УРОВЕНЬ ПОД КОНТРОЛЕМ». Игорь, как всегда, усмехнулся – лифт, мягко говоря, не внушал доверия. Он скрипел, пыхтел, страдал от тревожного света кнопки «7» и напоминал пьяного киборга на пенсии.

Жбан – как его звали на работе, – был человеком особого склада. Рост 180 с хвостиком, вечно спутанные волосы цвета «брюнет в панике», глаза – серые, как московский февраль, и выражение лица, будто он уже всё это видел, причём не раз, и не понравилось. На шее – шарф из серии «дарили и забыл выбросить». В голове – список задач, которые давно стали синонимом бессмысленности.

Он вошёл в кабину, нажал «7», хлебнул кофе, и тут… лифт вздрогнул, мигнул лампочкой, и по его спине пробежал лёгкий ток. Не от кофе. От настоящего электрического удара.

– Опять кто-то перегрузил систему Excel на шестом… – выдохнул он и дернулся за поручень.

Лифт рванулся вниз. Резко. Без предупреждения. Без мягкого гудка. Только яркая вспышка света – и…

Темнота. Запах. И… свинья.

Игорь открыл глаза.

Первое, что он почувствовал – это жуткий, густой, удушающе натуральный запах навоза. Второе – то, что его левая нога что-то тёплое и влажное пощипывает. Третье – вокруг почему-то не слышно ни гула офиса, ни жалобного "пинь" из Outlook.

Он лежал лицом в сене. И его лизала свинья.

– Ну что за симуляция… – выдавил он сквозь кашель.

Свинья хрюкнула одобрительно и ушла. Куда-то направо, за угол сарая.

Свет пробивался сквозь щели досок. Воздух был… чересчур реальным. Пыль, древесная сырость, запах шерсти и дыма. Всё это било по мозгу, как хорошее похмелье.

Он сел. Потянулся за телефоном. Тот был при нём. 3% зарядки.

Вверху экрана – нет сигнала. Ни Wi-Fi, ни LTE, ни хотя бы «3G из могилы». Только дата: Понедельник, 6 марта.

– Хорошо. Если это игра – пусть будет квест. Если психоз – значит, продвинутый. Если реальность – тогда… я хочу обратно в лифт.

Он вышел на свет. На него уставились три крестьянина с вилами, баба с гусём и мальчишка, грызущий корку чёрного хлеба.

– Вот же бес! – рявкнул один.

– Он с неба упал! – пискнул второй.

– Да вон же, – сказал мальчишка, – с хлева вылез.

И тут все заорали. Все. Кто матом, кто молитвами, кто просто визгом.

Игорь рефлекторно поднял руки.

– Спокойно! Я… эээ… технолог!

Это почему-то не помогло. Один крестьянин уже замахнулся вилами.

И в этот момент раздался женский голос, хриплый, чёткий, с командной интонацией:

– Эй, болваны, оставьте его. Не бес он. Просто дурак.

Толпа расступилась. На крыльцо избы поднялась женщина. Лет тридцати, с косой до пояса, в тёмно-сером платье, перепачканном травами и золой. Глаза – зелёные, прищуренные. Голос – как осиновая кора: шероховатый и уверенный.

– Настасья, – бросила она, глядя на Игоря. – А ты кто?

– Я… севера, – вдохнул Жбан. – Да, из северной ставки. Меня туда… отослали с инспекцией. По даням. Проверить, значит… KPI.

– Кого?

– Ну, это… Сколько у вас мешков зерна на душу? Какие показатели по капусте? Где отчёт за первый квартал?

Настасья нахмурилась.

– У него точно горячка, – сказала она, поворачиваясь к мужикам. – Или это чёртов городской леший. Заприте пока. Там разберёмся.

Жбан понял одно: планёрка в этом мире началась внезапно. И он уже опоздал.