Лана Гнедко - И прошло пять сороков…
И наступили другие времена…
Всё здесь так, и не так…
Только лица те же…
Или? Хотя…что гадать? Не лучше ли сказ начать?
Что в нем правда, а что кривда – решать не нам…
1. Свой срок есть у каждого
– Мы не имеем права вмешиваться…
– Вернее, применять свои способности, брат. А если стать человеком, как все? Тогда я имею право остаться со своим народом?
– Ты же знаешь, что за этим стоит. И что для этого надо сделать…
– Да. Разделение…и рождение новой жизни.
– Я не могу тебе помешать, сестра. Сам бы так сделал, если бы мог. Ты уже нашла того, кто поможет тебе в этом?
– Да. Но…как лучше поступить потом?
– Сотри все события. Так легче будет – и тебе, и ему.
– Хорошо. Я тоже так думаю. Благодарю тебя. И…пока есть хоть малейший шанс спасти и сохранить для Утра Сварога самое ценное, ты должен это сделать. Оно близко, а пока предрассветное время, самое мрачное….потому я останусь здесь. А, там, – она указала жестом вверх, впервые я хотела бы, чтобы мое видение будущего не оправдалось, ой, как бы мне этого хотелось, брат…но зато я смогу тебе помочь, указывая вам Путь…
– Тяжелую долю ты выбрала…
– А разве у тебя легче? Или проще? Я буду делать то, что могу сделать. И – что не могу тоже…
– Прощай, сестра!
– До встречи! Ты узнаешь меня, я верю!
…долго шли воины…туда, где они надеялись, что смогут сохранить и сберечь самое ценное, что было у их народа. И проползут во тьме лета под покровом мрака, но однажды свет далекой звезды разбудит их и укажет Путь…
Той самой звезды, что будет спасать тех, кто, стоя на перепутье, выберет свой Путь, единственный и верный…
И станут просыпаться воины – в потомках, и пробудятся былые навыки, и будет крепчать из лета в лето Дух их – тот, что не истребить никому и никогда…но это будет уже другой сказ…
Много вод утекло и камней разрушилось с тех пор…
Казалось бы – и память должна раствориться без следа вслед за ними. Ан – нет…
Настает срок, и и просыпается она. В тревожных снах потомков, смутных видениях, и заставляет очнуться от забвения. А поля безбрежные заполняют воины доблестные— и стоят дозором, и кто прозревает – тот и видит их. И будоражит умы прошлое, и встают картины…
Картины, что о славных делах нам ведают, и те, что так хотелось бы предать забвению. Но как ни гоняй камушек в ботинке – все равно почувствуешь…
И срок свой у каждой картинки свой…
Иная сразу откроется, и все тайны раскроет, а иную еще и понять бы. Хранит такая картинка свою тайну преданно, по чуть-чуть приоткрывая покрывала забвения. И кажется, что и не разуметь уже это никому, ан нет – глядишь, и воды вспять встают, и песок вновь в камень собирается. Вот тогда-то и начинает звучать самая сокрытая тайна – и не заглушить её уже никому. Видать, дождалась и эта тайна своего срока…
2 Знакомство
В раздумье был боярин. В пору бы Вече собрать, да что молвить он может пред своим народом?
Лгать – не его, а правда…
Он и сам сейчас не ведал: где Правда, а где кривда.
Все перемешалось, и отыскать верный Путь – вот что было для него самым важным.
А тут еще и матушка постоянно твердила, что негоже в его летах без верной дружины быть. Так и сгинет, не продолжив свой Род! А Род-то знатным был!
Послужили его предки во славу землицы родной, защищая её от ворогов. Не жиром, а доблестью и отвагой подтверждали свой чин, и давным давно стали занимать почетное место в Думе.
Потому и пошел к Волховице, поддавшись на уговоры матушки. Вернее, чтоб успокоить её, хотя и далось ему это с трудом, совершив усилие над собой. Но раз уж пообещал матушке – то выполнит. Старшие его братья давно сгинули: кто в открытом сражении, приумножив громкую славу Рода, а кто и без вести пропал в дальних походах.
Конечно, не о дружине хотел её просить, другое его волновало.
Давно про нее слыхал: мол, ведает тайнами, да не каждому их открывает. А вот в помощи редко кому отказывает. Он, как и многие бояре, не так давно перестал доверять и даже прислушиваться к тому, о чем вещали волхвы: уж больно противоречивые были их речи!