Борис Ясный - И дым отечества… Рассказы

Авиалайнер прогревал турбины. Из вентиляционных решеток просачивался парок. Пассажиры шумно устраивались на своих местах, то и дело вставая, чтобы пonpaвить вещи на верхней полке или передать что-нибудь знакомым. По проходу сновали элегантные стюардессы с приклеенными на лицах дежурными улыбками. Я смотрел в окно на здание аэровокзала, плывущее в маревe раскаленного воздуха, сжимая в руках портфель с 30 тысячами долларов – всем своим имуществом. В кармане у меня лежал паспорт иностранного государства, где было проставлено мое имя. А мысли мои все чаще возвращались к тому моменту, когда полгода назад я, устав от бесконечных колебаний и сомнений, решил послать подальше всю свою предыдущую жизнь с ее бесконечными стрессами и переживаниями о хлебе насущном и поехал в Москву оформлять документы на выезд для постоянного жительства за границу. Многие мои знакомые, уехавшие раньше, писали восторженные письма, a всевозможные посулы местных агентов по репатриации рисовали сказочную картину возвращения блудного сына в дом родной…

К середине 90-х годов мое коммерческое счастье окончательно и бесповоротно от меня отвернулось. Заниматься комиссионной торговлей стало попросту невыгодно, a нe имея первоначального капитала, я не мог набрать достаточно товара‚ чтобы заняться коммерцией самостоятельно, тем более что все время изменяющиеся правила игры, спускаемые сверху циркуляры и указы без конца ставили всю деятельность на грань штрафа,

То увеличивался налог с физических лиц, то растут отчисления в пенсионный фонд, то плати за вывеску, то за лицензию на новый список товаров, то повторно – за разрешение на торговлю. Люди, месяцами не получающие зарплату, покупали только самое необходимое, да и то очень вяло. Короче, продав квартиру, ларек, машину и мебель, собрав нужные документы, я отправился в Столицу оформлять выезд на ПМЖ за «бугор» в поисках лучшей жизни.

Сойдя в Москве с поезда, я разыскал таксофон и позвонил своему приятелю Димке. Из всех моих московских друзей мы не виделись дольше всего, и я порядком соскучился. Набрал номер его телефона, отыскав в блокноте на страничке с буквой «М» – Москва. После нескольких гудков, трубку сняли.

Слушаю! – мужской голос показался мне незнакомым.

Алло, пригласите пожалуйста Диму, – попросил я.

Слушаю! – уже с нетерпением донеслось из трубки.

Димка! Черт, это ты! Я тебе не узнал, это Борис из Таганрога.

– Боба! Какими судьбами, ты где?

В голосе моего собеседника послышались знакомые нотки,

– На вокзале, только что приехал, вот решил тебе позвонить.

– Так! Стой где стоишь, сейчас за тобой подъеду, – перебил меня Дима

– Да, не надо, я так звоню проведать…

– Никаких дел, через пять минут увидимся! B трубке послышался сигнал «отбой».

У выхода из вокзала плечо к плечу стояли плотные шеренги людей,

протягивая приезжавшим свой нехитрый товар, сигареты, пиво, хлеб. Разоренные «Русским Домом Селенга», «МММ» и пустыми обещаниями рвачей от власти люди, в последней надежде пытались заработать пару копеек у приезжающих в столицу. Я двинулся через площадь выискивая взглядом Диму, жалея, что не спросил номер его машины. Шурша шинами рядом резко тормознул черный «Мерседес». Я от неожиданности отпрыгнул в сторону. Темное стекло медленно поползло вниз:

– Борька! Ну ты куда, я же сказал стой и жди!

В окне показалась улыбающаяся крупная физиономия с трехдневной щетиной, и лысиной в пол головы.

– Димка?

Я c трудом узнавал в вальяжном господине своего соседа по школьной парте Димку. Прошло столько лет!

– Какими судьбами! – Димка распахнул дверцу машины. На переднем сидении рядом с шофером, развернувшись ко мне сидел крепко сколоченный парень в сером пиджаке и темных очках. Димка развалился сзади. Ладно сидящий на нем костюм все же не мог скрыть рыхлой полноты и купеческого брюшка.