Ника Лемад - Хранитель долины Сидэ

Ночь обволакивала, вздымалась темнеющей завесой. Тучи расползлись, открыли луну темного, насыщенного цвета крови.

Дымка, багровеющая, густела с каждым шагом, наливалась тяжестью, распухала, забивалась за воротники. Вызывала дрожь озноба. Послушная ветру, ледяной пылью била в лица идущим, но люди только пригибались ниже, пряча глаза, упорно продолжая шагать к чернеющему впереди разрезу; вперед, туда, где среди острых зубцов скал узкая трещина криво ломала бурый монолит, край ее забирался куда-то высоко, невидимый; по слухам, рассекал небо.

Ветер, свистящий меж валунов, рвал заросли высохших кустарников, взметал клубы снега и исчезал, едва долетал до раскола. До хода по высохшему руслу реки, ведущему путников между разбитыми камнями и провалами вглубь неизвестно чего. Те, кто был неосторожен, из-под земли не возвращались, чтобы рассказать, насколько глубоки те пропасти.

Путь на другую сторону был недолог, узок и тесен. Мало кто ходил на территорию мертвых – тех, кто принесен был в жертву хранителям тех земель.

– Говорят… – дрожащий голос одного из людей отразился от стен, усилился, заметался в камнях. Мужчина сглотнул, уставившись себе под ноги, и дошептал: – … что они служат там. Хранителям. Лиггены.

– Тихо.

Голос второго лишь нагнал страху, пять человек сбились плотнее и крепче сжали в кулаках веревки, удерживающие девушку, идущую в центре. В отличие от своих издерганных пленителей она шла молча, опустив голову. Светлые волосы закрывали лицо, связанные руки сминали ткань юбки. Лишь изредка она бросала взгляд на людей и снова замыкалась в себе.

– Тихая слишком, – вновь один из мужчин нарушил тишину и в который раз получил приказ умолкнуть.

– Долина Сидэ не любит шум. И шумных.

Они вышли из мрака в пламенеющую ночь. В край сплошных развалин поселений, когда-то процветающих, сейчас брошенных. В обломанный мир камней и замерших, давно погибших деревьев. Владения, хранимые нелюдьми, требующими подношений.

– Слухи ходят…

Угрюмо сдвинувший черные брови мужчина схватил разговорчивого за ворот и дернул на себя. Почти столкнулся с ним лбом.

– Слухи ходят, – прошипел, – что хозяева здешние могут принять и кровь болтунов!

Мужчина посерел и прижал рукой рот. Торопливо огляделся, ожидая увидеть упомянутых хозяев. И перетрусился, представив, сколько немигающих глаз кроется в тенях.

На первый взгляд земли были мертвы. Пусты. Тихи. Ни шороха, ни дуновения ветра, ни дыхания. Густая тишина крала любые намеки на жизнь. Яркая луна выкрасила широкую площадку, от которой в две стороны расходились пути вверх, к пещере, куда никто из живых и не мыслил ступить. Вокруг землю затемнили отражения искалеченных деревьев, жавшихся друг к другу обломков скал.

Девушка вскинула голову, оглядываясь. Молодой юноша украдкой повел глазами по множеству могил среди руин. Старший отыскал плоский камень у края площадки, куда и направился, стараясь не тревожить неизвестные останки, разбросанные под ногами. Ускорились остальные, желая оказаться отсюда как можно дальше, не проверять, насколько правдивы слухи о лиггенах, поднятых мертвецах, служителях некромантов.

Безмолвие ночи давило. Кровавая луна требовала жертв, хранителям долины должен был быть преподнесен дар смирения, как и полагалось. Чтобы они помнили о людях, живущих по ту сторону скал, сдерживали существ. И сами не пересекали границу.

В тенях, у самого входа в пещеру, за гостями наблюдали трое. Одетые во все черное, слившись с мраком, двое сидели на пятках, третий устроился на выступе и спиной прислонился к стене.

– Смотри, тебе жертву приносят. Нужна? – Кивок в сторону от одного из мужчин.

– Я не питаюсь человечиной, – сухо ответил тот, что сидел на камне. – Но садау порадуются такой заботе.

Третья приподнялась, напрягая слух. Усмехнулась, разобрав бормотание людей, донесенное до ушей пляшущими огоньками.

– Асафи́, Асафи́, – тихонько протянула, повторяя напевы у жертвенного камня. – Целую деву приволокли, чтобы задобрить ужас.