Михаил Орлов - Хозяин

Брат Александр с Серафимовской улицы, известный как искусный лучник, подстрелил гарпию на рассвете. Было еще совсем темно, хотя звезды уже стали гаснуть, да и луна побледнела, уступая новому дню, когда караульная группа послушников из трех человек, в составе которой находился и брат Александр, проходила через холм возле третьей заставы. В этот момент кто-то поднял глаза к небу и увидел, как тень на миг заслонила утреннюю звезду. Это мог быть и гном, но на всякий случай брат Александр пустил вдогонку стрелу.

Так случилось, что это была гарпия, и стрела попала ей в крыло. А когда тварь, вопя от боли и ярости, опустилась неподалеку, караульные оглушили и связали чудовище. Днем об этой удаче стало известно всему городу, и на центральной площади у Лобного места, где возле Конвертера обычно проходила казнь, было не протолкнуться. Метельщик и личный слуга епископа брат Лука, глухонемой и безобразный коротышка, находился в задних рядах. Он пытался пробиться в первые ряды, но его по привычке шпыняли и пихали, пока не затолкали под самый Конвертер. И к лучшему; Лука взобрался на приступок, потом на защитный кожух, откуда ему все было хорошо видно. Даже он, городской придурок, был захвачен общим интересом к зрелищу.

Гарпия, распятая на кресте, вызывала отвращение и гадливую ненависть. Дабы эмоции не захлестнули горожан и казнь не была закончена прежде срока, отряд вооруженных послушников не подпускал братьев слишком близко к Лобному месту. Наконец прибыл епископ Самуэль в сопровождении главных судей Святой Инквизиции. Приговор зачитали, невзирая на угрозы и крики гарпии, временами заглушавшие голос епископа. После оглашения судейского решения выборный палач, согласно правилам, приступил к исполнению приговора.

Прежде всего гарпию ощипали. Вид ее голого тела, омерзительно похожего на человеческое, привел горожан в такое неистовство, что дальнейшие действия палача сопровождались громкими криками одобрения. Гарпия пыталась проклинать присутствующих, но после того, как ей выбили зубы и отрезали язык, она могла лишь шипеть и кашлять. Когда кровь попадала в горло и тварь начинала задыхаться, палач пальцем прочищал ей рот, чтобы казнимая прежде срока не задохнулась.

Гарпии перебили кости, исключая те, повреждение которых могло бы привести к преждевременной смерти, затем с нее живьем содрали кожу, останавливаясь в тех случаях, когда казнимая теряла сознание. По истечении всех процедур гарпию, согласно правилам, сожгли живьем, а пепел, кости и собранная во время казни кровь были отправлены в Конвертер.

Оставшаяся часть дня была, по просьбе горожан, объявлена праздником, для чего из городских запасов были выделены вино и продукты. Все веселились, не подозревая, что Земля вступила в новую эру, ведущую к хаосу и страданиям. Темные силы уже восстали из небытия и полетели в победоносном танце, неотвратимые и безликие, готовые покорить и пожрать всех живущих.

– По твоей вине, Лука, жизнь превратилась в череду унылых дней.

– По твоей вине, Лука, ничто до самой смерти не нарушит рутину этой жизни.

– По твоей вине, Лука, смирение стало твоей карой…

Брат Лука, племянник Марии-булочницы, застонал во сне и тут же проснулся. Тени кошмара все еще продолжали сжимать ему горло, но навеянная привидениями скорбь уже отступала, оставляя горькое ощущение пустоты и утрат. Сны совпадали с действительностью, действительность присутствовала в его снах. Последние дни он постоянно ощущал все усиливающееся беспокойство и тоску, о которых не желал думать; он гнал от себя мысли о бесполезно пролетающих годах, и пугающее его самого желание решительно разрушить так долго возводимые стены между собой и миром все чаще и чаще приходило к нему, искушая и пугая до холодной испарины.

Он не понимал причины тоски, овладевшей им, а она все усиливалась. Когда полгода назад он внезапно очнулся после своего полусонного существования, мир повернулся к нему совершенно другой стороной: он и видеть, и думать стал совсем по-другому. И это ему не нравилось. Совсем не нравилось.