Головачева Надежда - Холодная искра

Глава 1. Первая зима

Снег выпал в день, когда я должна была умереть.

Он лежал на асфальте ровно, как белая скатерть на столе для последнего ужина. Машины ехали медленно, будто знали, что зима умеет быть коварной. Я – не знала. Я думала о колледже , о кофе, о скучных новостях и о том, как бы выбраться из города на каникулы. Мир был обычным.

Пока он не стал другим.

Было утро. Я ехала в автобусе, прислонившись к окну. Всё случилось за секунды: занос, крик водителя, визг тормозов, резкий толчок. Потом – стекло, летящее прямо в лицо, хруст металла и… темнота. Но в этой темноте кто-то был.

Я чувствовала чьё-то присутствие рядом. Оно не пугало – наоборот, согревало, как дыхание в мороз. Я слышала голос – негромкий, бархатистый, почти шепчущий:

«Нами…»

Я проснулась в палате с белыми стенами и кислым запахом лекарств. Врач сказал, что мне повезло. Вывих, ушибы, сотрясение. Остальные пострадали сильнее. Кто-то погиб.

Я – выжила. Неизвестно зачем.

На третий день я увидела его впервые. Он стоял у окна, как будто был тенью, отбрасываемой солнцем, которого не было. Высокий, в сером, лицо частично скрыто – словно плохо отрисованный сон. И всё же – он был реальнее, чем врач с градусником.

– Кто ты? – прошептала я.

Он не ответил. Только посмотрел. Глаза – как лёд на январском озере. Слишком знакомые.

Он исчез, как только вошла медсестра. Я решила, что это было галлюцинацией. Но вечером он вернулся – в отражении стекла.

Через неделю меня выписали. Мама предлагала остаться у неё, но я отказалась.

Я позвонила бабушке – той самой, у которой не ловит телефон, зато дом стоит на окраине забытой богом деревни, среди лесов, где только ветер и воронья память.

– Приезжай, внучка, – сказала она. – Если мёртвые с тобой заговорили, тебе пора вспомнить, кто ты.

Бабка никогда не говорила просто так. И уж тем более не про мёртвых.

Я приехала в первый день января. Дорога была засыпанной, автобус доехал только до поворота. Дальше – пешком. Снег был по колено. Словно лес решил меня проверить.

Когда я подошла к избе, дым уже валил из трубы. Бабка стояла на пороге, кутаясь в шерстяной платок.

– Видишь, как зима плотная нынче, – сказала она, – мороз не даёт дышать. Значит, границы между мирами истончаются.

– Между какими?

– Позже. Иди. Остынешь – дух в тебя не войдёт.

Я не поняла, о каком духе речь, но не стала спорить. В доме пахло полынью, мёдом и чем-то горьким. На стене висел рушник с вышитым солнцем, а под потолком сушились травы. Всё было так же, как в детстве. Только тогда я думала, что бабка – просто странная старуха с фобией цивилизации.

Ночью я снова его увидела.

Он стоял у изголовья кровати. Я спала под старым одеялом с вышитыми петухами, и воздух был ледяным – будто я лежала на улице. Но мне не было холодно.

Он смотрел на меня и говорил беззвучно:

«Я знал тебя…»

Я попыталась протянуть к нему руку, но он исчез. Только воздух стал прозрачнее. И что-то внутри сжалось.

Наутро я рассказала всё бабке. Она слушала, не перебивая, а потом встала, открыла старый сундук и достала кулон на чёрной нитке. Внутри кулона – крошечная снежинка из серебра.

– Носи. Это оберег. Снег с тех пор, как ты родилась, тебя любит. Но любовь бывает разная. И не каждый, кто зовёт, – твой.

– Кто он? – спросила я.

Бабка взглянула на меня, как будто давно знала, что этот вопрос прозвучит.

– Он был живым. Теперь – нет. И имя его я слышала. Он был здесь раньше. Его звали… Эйден.

У меня похолодело в груди.

– Он умер?

– Умер. Но не ушёл. Его душа привязана. А ты…

– Что я?

Бабка посмотрела прямо в глаза. Медленно.

– Ты можешь вернуть его. Но не просто так. Для этого надо вспомнить всё, что ты забыла. Всё, что было до этой зимы. Даже то, что было до тебя самой.

Примечание

"Разные глаза"

Люди всегда чувствуют неладное,

даже если не могут это объяснить.

И когда смотрели на неё – отворачивались первыми.

Потому что что-то в ней не совпадало с миром.