Хоббихорсинг в малом городе
Утро было настолько прекрасным, что хотелось застрелиться. Снег лежал ровным, безукоризненным саваном – ни следа, ни пятна, будто ночь вылизала улицу дочиста. Лучи зимнего солнца тыкали в окно, как бы говоря: «Вставай, подонок, хватит симулировать смерть». Птички там что-то пищали. Воздух звенел. Это утро было идеальным… Именно так начинаются дерьмовые ванильные истории – для чьей-то чужой жизни. Но не моей – увы, моя не такая.
Я проснулся, как выныривают из ледяной реки – с проклятьем на губах и болью в каждом суставе. Голова была глиняной, ноги – ватными, а во рту поселился какой-то пересушенный демон. Похмелье, старый товарищ. Противный, липкий, неизбежный.
За окном о борт катка бухала шайба – это соседский Петька упражнялся в хоккее. Его «тынж-тынж-тынж» – ритм моего личного ада. От гулких ударов не спасает даже закрытое окно.
На полу нашлась бутылка пива, недопитая, тёплая, как исповедальня. Сделал глоток – мерзость. Гадость. Но отвращение не изгоняет сушняк, это я уже проверял. Побрёл на кухню, налил воды из-под крана, будто крещение принимал. Проглотил. Жив. Теперь можно жить дальше, чтобы сдохнуть в никому неизвестный момент.
На кровати валялась Марфа или Мария. Без разницы. Вчера была «любимой», сегодня – просто тело. Да пьет она как Михалыч, который когда-то вслух читал мне Бродского, блевал в ванну и плакал по матери. Женщина с мужским апломбом и женской уязвимостью.
Не стал её будить – пусть исчезнет, как и пришла. Не стоит трогать все же эту леди, сама уйдет. С утра они себя все ведут иначе, пытаются разузнать о статусе отношений, не как ночью. А у меня – работа. Великая работа.