Игорь Яковлевич Болгарин, Виктор Васильевич Смирнов - Хмель свободы

А землю уже запорошило снегом. Нестор ехал в санных розвальнях, бок о бок с верным Лашкевичем, который во время хозяйствования стал незаменимым помощником. А рядом с санями и чуть позади скакали с полдюжины черногвардейцев – конвой, или, как звучно называли его запорожские козаки, почёт.

– Трудно! – пожаловался Лашкевичу Махно. – Ученые люды все про анархическе вольне общество знают, а в жизни его ще нихто не построил. А от меня хотят, шоб я был и судьей, и начальником. А зачем тогда, спрашивается, людям свобода, если им начальник нужен? Я сам иду як слепой, руки вперед вытянувши. Пощупаю-пощупаю, – он изобразил пальцами, как ощупывает некий предмет, – вроде что-то прояснится, а дальше опять темно и непонятно…

– У вас як з тым семинаристом, – улыбнулся Лашкевич. – Женывся он и приступае, значит, до своей жинкы. Щупае, щупае. Она рассердилась: «Шо ты там мацаеш, чи в мене шось не так?» А вин: «Не мешай, женщина! Теоретически я уже всё выучив, тепер совмещаю теорию с практикой. Це есть главный философський подход. Так шо ты пока, женщина, помовчи, поскильку ты цього курса ще не проходила!» Спихнула его баба з кровати и говоре: «Собакы чи там гуси курса не проходылы, а знають, як до другого полу приступать. Возвертайся в Киев, ще трохы в той академии пидучись, а я себе подыщу неученого».

Хлопцы зареготали.

Их догнал всадник на взмыленном коне:

– Нестор Ивановыч! Вертайтесь в Гуляйполе!

– Шо там ще?

– Та приихалы якись… чи большовыкы, чи хто их… Трохи на бандитов схожи!

– Ну и шо им надо?

– Кажуть, цю… свою власть будуть устанавлювать…

Дело нешуточное! Кавалькада разом развернулась, всадники пришпорили коней…

Десятка два-три человек собрались на площади у волостного правления. Перед ними, взобравшись на телегу, выступал смуглый коренастый человек в солдатской шинели – Павел Глыба.

Махно остановил сани близ сборища; тут же кучкой, не слезая с коней, гуртовались его черногвардейцы.

– Вы меня, земляки, добре знаете, представляться не надо! – Глыба могучим басом перекрывал все звуки площади. – Туточки я возрос, отсюда воевать пишов, а теперь вот приехал до вас от имени партии большевиков, котора на всю Рассею призвела переворот, смела́ стару власть и дала трудящим людям равенство, свободу, а также заключила мир и приступила к переделу панской земли…

– От тоби на! Воны тилькы приступылы, а мы вже давно передилылы! – крикнул в ответ откуда-то из толпы Гнат Пасько.

Площадь ответила на это одобрительным и смешливым гулом. Но Глыба был не из тех, кто легко сдается.

– Это я знаю, товарищи! Но нет у вас верного руководства! Направляющей и созидающей силы! И потому я вам советую, во-первых, признать за руководство революционный комитет в составе трех товарищей… вон ще тех двох – Саламаху и Гузенка. Рабочи товарищи, настоящи пролетарии. – Глыба указал на двух человек в брезентовых куртках, покуривающих чуть поодаль. – А в ваш Совет кооптировать меня як большевика и коммуниста… для осуществления, так сказать, принципа диктатуры пролетарьята…

– «Копытировать» – це як? – полюбопытствовал еще кто-то из толпы. – Копытом пид зад чи шо?

Гуляйпольцы рассмеялись.

Глыба и сам посмеялся вместе со всеми, затем выдержал паузу, подождал, пока стихнет шум. Стреляный воробей.

– Пошутить я тоже люблю, товарищи. Но дело такое, шо не до шуток. Кругом враги. Нам надо всем вместе буть… под руководством пролетарьята. Хто вам ще оружие дасть, патроны, керосин, ситчик, все такое?

– А хто пролетариату хлеба даст? – Приблизившийся к выступающему Махно до сих пор тоже «держал паузу». – Молочка, масличка, яечок…

Все собравшиеся обернулись.

– Нестор!

– Махно вернувся! – прокатилось по площади.

Гуляйпольцы поняли: ожидается словесная схватка. Ну-ка, кто кого? Ждали победы Нестора. Но Глыба внушал опасение: голос что иерихонская труба, в себе уверен.