Виктория Кожухова - Грешный апрель

– Посмотри на меня, – прошептала она, глядя на него. Опустив мокрую голову, он сидел на диване. Взглянул – исподлобья, сбивая её дыхание, пугая и напоминая, что за ликом доброго, спокойного мужчины таится нечто более тёмное, что-то такое… Чего она страшилась и к чему её тянуло.

Его рука, взметнувшись, ласковым движением огладила овал лица, спустилась к губам и замерла. Он вздохнул – прерывисто, сглотнул и прикрыл глаза, эти чертовы омуты:

– Уходи.

Простое ёмкое слово заставило её отшатнуться.

– Ты прогоняешь меня… – прошептала, с неверием глядя на него. – После всего того, что я… видела, – вытолкнула она из себя, почти выплюнула ему в лицо. И осеклась, наткнувшись на горящий взгляд, наполненный мукой и желанием.

Он вдруг схватил её за предплечья, крепко стиснул и с отчаянием проговорил:

– Ты уже взрослая девочка, неужели не понимаешь, почему я делал это? Почему я отталкиваю тебя? Боже… – последние слова он почти простонал ей в лицо. – Я постоянно думаю о тебе! Куда бы не пошёл, куда бы не посмотрел, везде – ты… Есть только ты, понимаешь?.. Это проклятие, наваждение…

Горячие руки прошлись по её талии к бёдрам. Казалось, что они прожгут дырки в её одежде, такими собственническими и жадными были прикосновения. Она задохнулась, чувствуя, как жар охватывает её всю: ползёт по позвоночнику, охватывает низ живота… И вместе с этим ощущала, что он словно пытался запомнить её, запечатлеть в своей памяти.

Притянул к себе ближе. Огладил большим пальцем контур её губ и низко угрожающе проговорил:

– Уходи. Пока мы оба об этом не пожалели.

Она смотрела в его лицо, видела страдание в его глазах. Он пытался её оттолкнуть. Осознание этого выкручивало внутренности спазмом. И когтями рвало грудную клетку. Иначе почему ей было так больно дышать?..

Ни разу, ни с кем она не чувствовала себя такой… живой. Такой чувственной, нежной, любимой женщиной. Но теперь всё заканчивалось.

– Я поняла, – на выдохе промолвила она. Заставила себя отцепить его сильные и большие руки. Заставила отвернуться от него. И неверной походкой, пошла, покачиваясь, прочь. Перед глазами всё плыло, но она заставила себя идти прямо, выпрямив спину.

– Так будет лучше для всех, – услышала хриплое вслед.

Несколькими месяцами ранее

Она не видела его несколько лет. Родной, но кажущийся каким-то совсем другим, чужим, друг ее отца, которого родители считали почти родственником, смотрелся в простенькой старой квартире, мягко говоря, чужеродно. Однако чувствовал себя как дома – ленивая расслабленность ощущалась Ритой даже несмотря на разделявшее их расстояние. Она сглотнула вязкую слюну, пытаясь успокоить непокорное сердце, которое забилось как сумасшедшее. Надо же, столько лет прошло, а реакция все та же… Но сейчас внутренний трепет, охвативший ее, отступил перед удивлением.

Она прищурилась, но наткнулась лишь на невинный взгляд и лёгкую улыбку. Казалось, что хлопни Рита сейчас ресницами – и мужчина исчезнет, словно мираж. Она моргнула раз, другой. Но он не исчезал. Все еще отказываясь верить своим глазам, Рита пристальным взглядом осмотрела его.

Он был одет в свитер тёмно-серого цвета и синие джинсы, цена которых, похоже, переваливала за стоимость всей этой «хрущёвки». На запястье посверкивал золотистый ободок часов с чёрным циферблатом, на безымянном пальце левой руки красовался перстень с чёрным камнем.

У Риты задрожали губы, а глаза подернулись пеленой выступивших слез. Этот человек… она уже и не думала… даже не мечтала, что когда-нибудь встретит его снова. Девушка сдавленно выдохнула:

– Дядя Игорь… – и быстрой тенью метнулась к нему, навстречу к раскрытым рукам, добрым глазам и тёплому взгляду.

– Это был сюрприз, деточка… – негромко произнесла Лидия Ивановна, бабушка, откуда-то позади. А Рита, задыхаясь от внезапно подступившего к горлу комку и зажмурившись от жжения в глазах, уткнулась в мужскую грудь и шептала: