Владимир Маталасов - Голубая дымка былого. Поэтическая подборка
© Владимир Маталасов, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Стихи
Я шагаю
Я шагаю городом ночным…
Там, в переливающемся свете
Калейдоскопических витрин
Дремлет всё живое на планете.
Сквозь завесу зыбких облаков
Лунный свет мне под ноги стелится,
Звёздный небосвод меж крыш домов
Пеленой волнистой золотится.
Эхом тают где-то в вышине
Отголоски вечности бездонной,
Тихо истекающей извне
Жерла сути мирообновлённой.
Здесь моя обитель, здесь мой дом,
Праведных дорог хитросплетенья,
Жизнеутверждающий синдром
Дарящие мне в миг откровенья.
Мой провинциальный, небольшой
Городок – бунтующий версалец,
В вакууме кружит шар земной —
Вечный галактический скиталец.
Ветки деревьев…
Ветки деревьев украсил
Иней в старинном саду,
Клювом долбит чёрный дятел
Мёрзло-сухую кору.
В блёстках пушистого снега
Вновь объявилась зима,
И за окном загалдела
Взбалмошная детвора.
Кутаясь зябко в тулупчик
Тихо старушка бредёт,
И за собой, взяв за ручки,
Малых внучаток ведёт.
В точек белесых мельканье
Ветер вплетает узор:
Вот и зимы ликованье
К нам заглянуло на двор.
Девочка Рита
В два этажа коммуналка. Балкон.
Там, в глубине его, девочка Рита.
Бойко звучит её аккордеон.
«Брызги шампанского»,
«Ночь», «Кумпарсита».
Ближе к перилам ступает она,
Лик вдохновенной улыбкой сияет,
Ну, а напротив, внизу – пацанва
Вмиг про дворовый футбол забывает.
Рты – в растопырку, в распашку – глаза,
Уши – вразлёт, вся и всем восхищаясь.
Девочка Рита творит чудеса,
Клавиш едва регистровых касаясь.
Боже! Как счастливы были тогда
Мы – бесшабашного племени-рода, —
Дружбой повязанная детвора
Первого, послевоенного года.
Ночью приснилось: в простом неглиже
Девочка Рита, с седой головою,
Та, что жила на втором этаже,
Издали мне помахала рукою.
Мы вышли из боя
Мы вышли из боя. Разорван был круг.
Пот градом. В пыли. Сердца яростный стук.
Пропахшие порохом. Нерв, что струна.
Ни чёрт был не страшен, ни сам сатана.
Удар был нежданным. Он был – штыковой.
Прорвались. Все живы. «Ребята! Отбой!»…
А в небе мерцающих звёзд хоровод.
В ночи растворился десантников взвод.
О краеугольном камне
Где те края, где те углы
Того большого камня?
Искал упорно, но – увы!
Уйдя в сень мирозданья,
Лишь только так осмыслить смог:
Его существованье
Придумать разум нам помог
Поступкам в оправданье.
Всё белым бело
Всё белым бело, заметают след
Вьюжные, пушистые метели,
В комнате тепло и погашен свет
Средь холодной, снежной карусели.
От камина свет отблеском луча
С кружевной заигрывает тенью,
Запах смол лесных льёт от очага
И трещат сосновые поленья.
На столе бокал белого вина,
Низко сигаретный дым стелится,
С чашечкой «Жюльен» в кресле у окна,
Вот и всё, чем сень моя светится.
За окном пурга, ветер бьёт в стекло,
И в трубе печной заводит песню,
Прошлого не жаль, на душе светло.
Отчего ж в груди теснится сердце.
Запоздалых встреч вешняя пора
Божиим знамением нагрянет,
Грозы отгремят, отшумят ветра
И души блаженный миг настанет.
Всё белым бело, заметают след
Вьюжные, пушистые метели,
В комнате тепло и погашен свет
Средь холодной, снежной карусели
Май. Весна
Май. Весна. Конец работы. В скверике сижу,
На поток людской, снующий, нехотя гляжу.
На дворе ещё не поздно, празднично-светло,
Все бегут, куда-то мчатся, будто припекло.
На прохожей части цыган на бордюр уселся;
Рядом с ним его собака о штанину трётся,
Ну а там, через дорогу, около киоска,
Лук, черешня и клубника тёткой продаётся.
На обшарпанной скамейке некуда деваться;
На задворках горизонта солнце ошивается.
Поясняю популярно – что тут удивляться, —
Благочинный муж супругу ждёт с работы, мается.
Была она
Была она прекраснее зари:
Глаза её – озёра голубые,
Коса – сиянье Млечного Пути,
Душа, что филиграни кружевные.
И тихий трепет нежных, алых губ,
Бровей, ресниц и пальцев рук движенье
Сплелось всё, только слышен сердца стук
Сквозь пышущую свежесть в юном теле.
Журчанье страстных, пламенных речей
Тех дней далёких памятно доселе,
Объятий жарких власть в тени аллей
Под тихий шёпот серебристых елей.