Катерина Чистова - Голос вечности. Полночь

Посвящается Вселенной моей души, бесконечно полной прекрасных открытий.

Огромный бледный диск луны настойчиво заглядывал в окно, будто прося удостоить его хотя бы взгляда. Причудливые тени ветвей голых деревьев украшали стены спальни. Сквозь приоткрытое окно в комнату проникал приятный морозный октябрьский воздух.

Я поднялась с кровати и подошла к окну. Опустившись в высокое кресло, я остановила взгляд на идеальной форме круга, представляющего собой спутник Земли.

Сейчас, должно быть, почти полночь.

Тишина и умиротворение целиком заполняли меня. Игнорируя холод, я открыла окно и принялась созерцать лунное небо.

Я всем сердцем любила такие моменты. Наверное, во всем мире меня понимала только тихая ночь. Луна была для меня солнцем, она вызывала у меня те же положительные эмоции, что у остальных людей жаркая дневная звезда.

Казалось, черное небо поддерживает меня, обещая вновь и вновь радовать красотой созвездий и луны, непременно вытесняя с небосвода скучное солнце.

Лунный свет лился в окно как бальзам на душу. Он сглаживал все раны, нанесенные глупым миром, успокаивал отчаявшееся сердце, вселял надежду. Лишь под покровом ночи я чувствовала себя настоящей. Посредственная маска срывалась и забрасывалась далеко в пыльный чулан. Не перед кем было притворяться, изображать из себя «нормального» человека. Можно было просто побыть собой.

Целый час просидев перед окном, погрузившись в фантазии и мечты о несбыточном мире, я закрыла его, лишь окончательно окоченев. Задернула шторы, оставив маленькую щелочку, чтобы не прощаться с луной. Легла в кровать, покорно ожидая наступления следующего дня, когда вновь придется открыть старый чулан, протереть маску от пыли и натянуть на свое лицо.

Школу я проспала. Намеренно проигнорировав будильник, прозвонивший в семь утра, не стоило удивляться тому, что два урока уже были пропущены.

Через полчаса поспешных сборов я оказалась возле зеркала, надевая верхнюю одежду. Оттуда на меня смотрела голубоглазая девушка со светло-оливковой кожей, натянутой на высокие скулы. Нос усыпан дюжиной бесцветных, едва заметных веснушек. Идеально прямые темно-русые волосы струятся вдоль длинной шеи, по хрупким плечам до конца ребер. Они скрывали в себе медный оттенок, наличие которого обозначить могли лишь лучи солнца. Пухлые губы – верхняя чуть тоньше нижней – невольно растянулись в самодовольной улыбке: я любила свое отражение.

«Хорошо выглядишь, Аня», – пронеслось у меня в голове.

Мельком бросив взгляд на часы, я устремилась вон из квартиры: было уже без двадцати десять, а значит, только что начался третий урок.

Октябрьская прохлада слегка успокоила мои взвинченные нервы и остудила пылающие щеки. Под ногами приятно шелестел пестрый ковер листвы. Легкий ветерок забирался в волосы и, поиграв с ними, уносился прочь. Пожалуй, октябрь – один из моих любимых месяцев.

Я обрадовалась, обнаружив, что небо затянуто серыми облаками. Ночные душевные терзания уже не ощущались так ярко и насыщенно, но я знала, что это лишь на время. Что ж, в ближайшие дни, пока тоска не накатила вновь, будет легче погрузиться в обычную человеческую рутину и гораздо проще придавать смысл ерунде, волнующей сердца людей.

Как только я оказалась в школе, все умиротворение, вызванное осенним пейзажем, сошло на нет. Меня всегда слегка трясло, когда я находилась в этом заведении, из-за вечного давления со стороны учителей, а сейчас меня прямо-таки подбрасывало на месте.

До конца третьего урока оставалось минут десять, и я решила не испытывать судьбу и, дабы не попасться на глаза нашему вечно разъяренному завучу, направилась в довольно тихий уголок школы.

Сложив вещи на подоконник, я, наконец, позволила себе немного отдышаться. Услышав за спиной шаги, я приготовилась объясняться перед идущим морально уничтожить меня учителем. Ничего так и не придумав в свое оправдание, я решила обернуться, потому что шаги звучали уже в паре метров от меня. Надо быть уверенной в себе и не бурчать под нос, тогда на меня не будут хотя бы повышать голос…