Франсуаза Бурден - Глядя на море

Françoise Bourdin

FACE À LA MER

Перевод с французского Нины Жуково

Глава 1

– Черт бы тебя побрал, Сезар, вместе с твоей хибарой! – в бешенстве воскликнул Матье, давя на выключатель.

Наконец электричество заработало, и колесико счетчика медленно начало вращаться.

В тусклом свете лампочки, свисающей с балки, сарай выглядел зловеще. Выключив фонарик и сплюнув, Матье ощутил дрожь во всем теле. Запахнув куртку, прежде чем выбежать под дождь, он со всех ног припустил к дому и быстро затворил за собой дверь. В оставленной на столе чашке кофе наверняка давно остыл. «Ну и черт с ним, – подумал он, – без кофе даже лучше засыпать».

А ночи здесь часто бывали нестерпимо длинными. Вернулась бессонница с ее шлейфом черных мыслей. До того как решиться на эту добровольную ссылку в надежде обрести покой, ставший ему необходимым, он настолько уставал, что стоило ему коснуться подушки, как он тут же проваливался в сон. Ну а с пробуждением сразу накатывали мысли о дне грядущем и списке дел, которые ему предстояли, о людях, от него зависящих. Ох уж этот список! Сначала Матье просто держал его в памяти, потом принялся записывать, чтобы ничего не упустить, а под конец уже царапал едва ли не с ожесточением. Зато теперь он предавался мечтаниям, перед тем как встать, голова его звенела пустотой, и он отправлялся под душ, обдумывая, чем бы занять сегодняшний день.

Ощущал ли он, что находится на пути к исцелению? Да. Но ведь он и не был болен, если не считать усталости от всех этих лет сверхактивности, которую добровольно развивал. Желание преуспеть, вера в то, что пассионарность станет его главной движущей силой, а неиссякаемая энергия преодолеет любые трудности, чуть не подвели его к краю пропасти. Но, поняв, что его может попросту испепелить пресловутое «профессиональное выгорание» – мягкий синоним депрессии, – он решил немедленно все прекратить. Отныне он запретил себе думать о том, что могло бы произойти в магазине в его отсутствие. Даже если судно, лишившись капитана, пойдет ко дну, он не собирался над этим ломать голову. Что, интересно, сказал бы Сезар в таком случае?

Ох, Сезар… Не встреть его Матье, жизнь, возможно, пошла бы по другому руслу. Но такого стоило встретить, тут и думать нечего.

В то время Сезар занимался хорошо востребованной коммерцией в центре Гавра. Громадная халупа, где можно было брать напрокат DVD-диски, отремонтировать видеомагнитофон или телевизор, сдать какое-нибудь старье, выставив его на продажу – вдруг кто-нибудь да купит. В подвале высились груды пустых коробок, зато в зале все было пристойно. И дела продвигались очень даже неплохо. Хотя Сезар пил как сапожник, ночами играл в покер и никогда не платил по счетам. За исключением этих недостатков, он был самым обаятельным человеком на свете, каких Матье приходилось когда-либо встречать.

Истинный гуманист, образованный и воспитанный, одаренный незаурядным чувством юмора, частенько он предавался самобичеванию, после которого, правда, тут же все опровергал.

Расположение Сезара Матье завоевал с первых минут, когда предложил выкупить у него сомнительную халупу, ну а к завершению сделки они стали настоящими друзьями. Избавившись от денежных проблем, Сезар с любопытством наблюдал, как Матье обустраивал то, что со временем должно было стать самым большим книжным магазином Гавра. Установка эскалатора ошеломила его, объемные клубные кресла для посетителей немало повеселили, а устройство небольшого чайного салона вызвало саркастическую усмешку. И все это ради продажи книжек с сомнительным доходом? Он предсказывал худшее и не скрывал этого от Матье, однако вышло ровно наоборот.

Успех к книжному магазину пришел не случайно. В течение первых трех лет Матье поднимался по утрам не позже пяти часов, а в воскресенье – единственный выходной день, когда магазин не работал, – за опущенными ставнями окон он расставлял товар на полках, вникал в бухгалтерские счета, искал новые идеи, короче, занимался всем и сразу. Будь это в его силах, он раздвинул бы и стены. Ближе к вечеру к нему заглядывал Сезар с неизменной бутылкой в руке. Они устраивались в клубных креслах и пропускали по стаканчику – Матье всегда один, а Сезар обычно два-три. Говорили они обо всем на свете, чаще о жизни, женщинах, вопросах веры. Сезар уверял, что нисколько не боится смерти, на самом же деле трепетал при мысли, что безрассудно сжигает свою жизнь со всех возможных концов и что час расплаты близок. Он ни на миг не сожалел, что вел столь бездумное существование, однако его огорчало, что оно оказалось настолько коротким. И в свои семьдесят пять он по-прежнему играл в покер, вызывавший у него драйв не хуже любого наркотика. С глубоким лиризмом он рассказывал об этих ночных бдениях, устраиваемых в потаенных местечках. Куда больше, чем игра, его привлекала уже необходимая ему доза адреналина. Матье слушал друга, завороженный, но и опечаленный, чувствуя, что бедолага неизбежно попадет в ад.

Следующая страница