Наталья Назарова - Глазами сердца
Личный путь
Из священного источника,
зарождая абсолют,
создаётся что-то прочное,
что потом осознают.
Антихрупкость, осолённая
испытаниями лжи,
в жизнь всегда была влюблённая,
не меняясь на гроши.
Мнений ржу отмыв и доводов,
распрямила гордый стан.
Ей не нужно инфоповодов
создавать самообман.
Ей не спрятаться за истиной
многочисленных цитат.
Её путь – один-единственный,
подходящий в аккурат.
Наша звезда
Ровное пламя душевного света
ровно мерцает в рассвете весны.
Птицам весенние видятся сны.
Месяца ломтик молочного цвета.
Гулко в ночи чьи-то лают собаки.
Мерно скрипит чуть заснеженный путь.
Зимы уходят, и не обмануть
сердце влюблённого в жизнь человека.
Вновь по-весеннему капает с крыши
длинных сосулек сияющий ряд,
и, встрепенувшись, берёзы стоят.
Новые веточки тянутся выше.
И возле месяца наша звезда
светит любовью душевного света
в нашу весну изумрудного цвета,
и пролагают свой путь поезда.
Обыкновенный снег
Обыкновенный снег летит;
и хорошо, и неприметно.
Он сам себе принадлежит.
Его свобода многоцветна.
Он был прозрачен, как простак,
доступен, чист и неподкупен,
потом затоптан, и впросак
всё попадался многим людям.
Но, выбирая быть собой,
он улетал и возвращался;
блестел, кружился, улыбался –
искристый, чистый, голубой.
Легко ему свободным быть.
Он, белой шубы не жалея,
накрыл террасы и аллеи
в надежде холод победить.
Тихое таинство
Тихий Сочельник. Светло и уют.
Пахнет весной. Ясноглазые блики
розовых всполохов неба плывут.
Смотрят сквозь ветви священные лики.
Тихая радость. Затеплился свет
в утреннем Солнце благого рассвета.
Нет непогоды и сумрака нет.
Радостью этой душа отогрета.
Тихое таинство. Матерь Христа,
миру родившая светлое Чудо,
не отреклась от святого креста,
чтоб не боялся Спаситель Иуды.
В первозданном серебре
В первозданном серебре, в облачном тумане,
с красотой наедине, в снежно-белой раме
соткан белый-белый день из хрустальной нити,
и бликует светотень. Профиль Нефертити
высечен на небесах лунною дорогой.
В разметавшихся снегах зимнего немного.
Вёсны, поступью легки, не сказав ни слова,
зажигают огоньки снова, снова, снова,
и туманами плывут зори на восходе,
и сияют там и тут звёзды в хороводе.
Покаяние
Закрывая людскую грязь,
мерзость помыслов, слов и дел,
отстранённо, не торопясь,
отрезвляющий снег летел.
Грязных образов перебор,
самомнений и суеты.
Покаяние – приговор
обладателям пустоты.
«Я» – в начале и «я» – в конце,
в чужой жизни, в чужой судьбе
и в трусливом самом лжеце,
в оскотинившемся рабе.
Прикрывает суровый снег
недушевную наготу.
Как зовут тебя, имярек?
Тебе, вижу, невмоготу.
Начинай свою пустоту
чистым снегом хоть наполнять
и душевную наготу
покаянием исцелять.
Завистникам
Вы, экспертных своих навысказывав мнений,
далеки от меня, как Земля от Луны.
Ваши взгляды, я вижу, обычны, земны,
но стремится наружу непризнанный гений.
Если б вам переделывать было легко
свою жизнь, вы б не стали о судьбы мараться
и мечтам об успехе большом предаваться.
Вы, быть может, ушли бы уже далеко.
Но есть я. И работа у вас закипела:
нужно всё опровергнуть, украсть, перенять.
Можно жизнь на чужую судьбу променять,
а потом не заметить, как жизнь пролетела.
Утро
Растуманилось утро. Елейно, бесшумно
он окутал деревья в Нескучном саду.
Как красиво, заманчиво, благоразумно
приоделись берёзы в переднем ряду!
Купол храма неявно слепит позолотой,
приглушённы поющие колокола.
В мире пахнет любовью, уютом, заботой,
словно Ангел простёр золотые крыла.
Присмотреться, и видится свет зарожденья
новых почек сирени в согретых ветвях,
и в туманном божественном прикосновенье
просыпается утро в незримых кистях.
Божьи жернова
Создатель ловкий потрясений,
начни себя осознавать.
Святых невидимая рать
зло отражает без движений.
И ты уже теряешь меч.
Слова твои, подобно стрелам,
по вражеским паля прицелам,
к тебе вернулись, как картечь.
И ты в ответе за слова.
Сильна невидимая вера.
Из зла рождается химера,
но мелят Божьи жернова.
Бесстрастен страшный Высший суд.
Твои дела тебя найдут.