Рэй Брэдбери - Гимнические спринтеры

* * *

– Тут и сомневаться нечего: Дун – лучше всех.

– К чертям Дуна!

– У него сверхъестественная реакция, под уклон несется потрясающе, не успеешь дотянуться до шляпы, а он уже сорвался.

– Хулихан лучше, это бесспорно!

– Бесспорно, черт возьми!.. Ну давай поспорим, прямо сейчас!

Я стоял у стойки бара в начале Графтон-стрит, слушая, как поют теноры, надрываются концертино, а в клубах дыма шумят, возражая друг другу, спорщики. Пивная называлась «Четыре провинции»[1] и, по меркам Дублина, была открыта до поздней ночи. Поэтому существовала вполне реальная угроза того, что все закроется одновременно, включая пивные краны, кондитерские, кинотеатры, пабы и крышки пианино, умолкнут аккордеоны, солисты, трио, квартеты. И огромная волна, словно в Судный день, выбросит половину населения Дублина на улицы, в промозглый свет фонарей, где не найдешь даже автомата с жевательной резинкой. Ошарашенные, лишенные духовной и физической пищи, эти неприкаянные души немного покружат, точно прихлопнутая моль, а затем поплетутся домой.

Но сейчас я прислушивался к спору, жар которого докатывался до меня за пятьдесят шагов.

– Дун!

– Хулихан!

Тут маленький человечек у дальнего конца стойки обернулся и, разглядев любопытство, написанное на моем слишком уж открытом лице, закричал:

– Вы, конечно же, американец! Удивляетесь, о чем мы тут толкуем? Я внушаю вам доверие? Не хотите ли побиться со мной об заклад относительно одного спортивного соревнования величайшего местного значения? Если ваш ответ «да», тогда идите сюда!

Я с моим «гиннесом» пересек все четыре провинции и подошел к орущим мужчинам. Скрипач, не закончив, бросил играть и присоединился к нам, за ним последовал пианист со своим хором.

– Я – Тимулти! – Маленький человек схватил мою руку.

– Дуглас, – ответил я. – Пишу для кино.

– Киношник! – воскликнули присутствующие.

– Фильмы, – скромно подтвердил я.

– Какая удача! Просто невероятно! – Тимулти еще крепче вцепился в меня. – Вы будете самым замечательным судьей, голову даю на отсечение! Спорт любите? Бег по пересеченной местности, четыре по сорок, спортивная ходьба?

– Я присутствовал на двух Олимпийских играх.

– Так вы не только киношник, вы еще знаете толк в международных соревнованиях! – задохнулся от восторга Тимулти. – Такого человека не часто встретишь. Ну а что вы, к примеру, знаете о всеирландском чемпионате по десятиборью, который имеет некоторое отношение к кинотеатрам?

– Что это за соревнования?

– Вот те раз! Что за соревнования! Хулихан!

Вперед протиснулся, улыбаясь и пряча в карман губную гармонику, субъект, который был ростом еще ниже моего собеседника.

– Хулихан – это я. Лучший гимнический спринтер во всей Ирландии.

– Какой спринтер? – спросил я.

– Г-и-м-н-и-ч-е-с-к-и-й, – очень отчетливо, по буквам, произнес Хулихан. – Гимнический. Спринтер. Самый быстрый.

– Вы, как приехали в Дублин, – встрял Тимулти, – в кино ходили?

– Не далее как вчера вечером, – сказал я, – смотрел фильм с Кларком Гейблом. А позавчера – с Чарльзом Лафтоном.

– Довольно! Вы – сущий фанатик, как все настоящие ирландцы. Если бы не было кинотеатров и пивных, чтобы бедные и безработные не шатались по улицам и были заняты своей выпивкой, мы бы откупорили пробку, и этот остров давно уже пошел бы ко дну. Итак, – он прихлопнул в ладоши. – Когда каждый вечер картина заканчивается, вам не бросалась в глаза какая-нибудь характерная особенность?

– Конец картины? – Я задумался. – Погодите-ка! Ведь вы не национальный гимн имеете в виду?

– Скажите, ребята! – закричал Тимулти.

– Конечно его! – загалдели все кругом.

– Каждый божий вечер на протяжении десятилетий в конце каждой паршивой киношки, словно никто никогда раньше не слыхивал этой жуткой мелодии, – горевал Тимулти, – оркестр надрывается во славу Ирландии. И что тогда происходит?

– Как это что? – проговорил я, начиная догадываться. – Если в тебе есть хоть что-то мужское, то ты норовишь выбраться из кинотеатра за те несколько драгоценных секунд между концом фильма и началом гимна.

Следующая страница