Карл Деметр - Германский офицерский корпус в обществе и государстве. 1650-1945

Интерес к германскому офицерскому корпусу и роли, которую он сыграл в истории Германии, был особенно значителен в десятилетие, последовавшее за окончанием Второй мировой войны. Союзники стали свидетелями почти невероятного сочетания архаичного общества и высокой военной эффективности его армии. После неудавшегося покушения на фюрера 20 июля 1944 года мир получил первое представление о моральной и политической дилемме, перед которой оказались передовые члены этого общества. Последующий суд над военными преступниками позволил проследить, как происходил отход от принципов чести и воинской доблести, которые исповедовались в течение почти двухсот лет и на основании которых базировалось привилегированное положение офицерства по отношению к большинству немецкого народа.

Со временем интерес к побудительным мотивам немцев в годы Второй мировой войны значительно уменьшился. Но в мире произошло множество других событий, напомнивших, насколько часто и повсеместно возникает в обществе вопрос взаимоотношений между гражданскими и военными, чему Германия служит лишь одним, хотя, возможно, и наиболее доказательным примером. Как в эпоху огромной социальной подвижности могло возникнуть и сохраниться нечто столь закостенелое, как офицерский корпус? Как ему удавалось, реагируя на различные социальные и политические события, сохранять при этом присущую ему сплоченность? Как контролировался его состав? Какие факторы играли главенствующую роль в деле его образования и какова была допустимая степень его политической автономии? В государствах, где гражданская власть либо традиционно была слабой, либо незадолго до этого была грубо попрана, подобные вопросы могли возникать неизбежно. Поэтому история германского офицерского корпуса может вызвать интерес не только у историка, изучающего Германию и ее войны, но и у социолога, занимающегося проблемами организации человеческого общества.

Знаменательно, что первое издание книги доктора Деметра (переработанное издание которой представляется сейчас читателю) должно было выйти в 1939 году. Пепел Первой мировой войны уже остыл, пламя Второй еще не разгорелось, рейхсвер не играл явной роли в политике республики, и тем не менее было очевидно, что взаимоотношения германского офицерства с остальной частью общества ставили вопросы, которые по своей важности и сложности вполне заслуживают внимательного изучения современными историками и социологами. Нисколько не умаляя проницательности и профессионализма доктора Деметра, можно отметить, что его задачу облегчал тот интерес – доходящий порой до одержимости, – с которым относились к этим вопросам в Германии в последние сто лет – от Шарнхорста[1] до Людендорфа[2]. Информация о социальном происхождении офицеров уже была аккуратно собрана. Чтобы собрать аналогичные сведения по французской и американской армиям, потребовались трудоемкие исследования, а по британской армии таких сведений нет и до сих пор. Начиная с тяжелых дней Йены и пьянящих, хотя и противоречивых, событий «войн за освобождение Германии», германское офицерство непрерывно занималось самоанализом, каждое поколение заново определяло для себя свою сущность и предназначение и искало пути их реализации в постоянно меняющемся мире. Не стоит искать в истории британских или американских вооруженных сил примеров столь постоянного критического самоанализа. Ближайшая аналогия, которую можно найти в Британии, – это англиканская церковь во времена Джона Генри Ньюмана[3]. Но если свойственный Оксфордскому движению[4] романтический интерес к прошлому разделяла лишь небольшая, хотя и влиятельная группа людей, то не менее анахроничные взгляды Эдвина фон Мантейфеля[5] и его кружка приобрели значительное политическое влияние и сохраняли его достаточно долго.

Ибо, подобно англиканской церкви, германский офицерский корпус в XIX столетии отчаянно противостоял духу нового времени. Социальная структура, созданная с учетом потребностей XVIII века, становилась все более архаичной. Великий курфюрст, Фридрих-Вильгельм, в XVII веке сформировал свое офицерство преимущественно из бедных дворянских семей из-за Эльбы. Происходившее там закрепощение свободного крестьянства выработало у местных землевладельцев привычку к власти, грозившую династии большими неприятностями, если бы бедность не заставляла дворян быть благодарными за любые должности, военные или гражданские, которые династия могла им предложить. Проблема беспокойного мелкого дворянства, поразившая Европу в XVI веке, была решена привлечением его на государственную службу. Но, как и все браки, это соглашение потребовало обязательств от обеих сторон. Взамен на готовность служить королю и носить королевский мундир, юнкера потребовали, чтобы королевские должности доставались только им одним – требование, которое с не меньшим успехом выдвинуло французское дворянство. Фридрих Великий согласился на это сразу же, как только завершилась Семилетняя война и появилась возможность положить конец чрезмерному разрастанию армии, возникшему в годы, когда стране грозила опасность. Средние классы были слишком ценны для него как источник дохода, чтобы позволить им узурпировать дворянскую привилегию военной службы. В последние десятилетия XVIII века прусская армия, как и предреволюционная французская армия, превратилась в почти неприкрытую систему денежных пособий для высших классов, и это в то время, когда развитие военной науки потребовало от тех, кто воплощал ее в жизнь, нового типа профессионализма и когда изменения в социальной и политической обстановке поставили под сомнение всю концепцию армии как продолжения королевского двора и инструмента династической воли.