Кристин Хельга Гуннарсдоухтир - Фиасоль у себя в норке

Kristín Helga Gunnarsdóttir

Fíasól í hosiló

* * *

«Мама, я помогаю тебе тем, что я есть», —
сказала Эрла Гудни, когда ей было 11 лет

Фиасоль[1] – так зовут жизнерадостную девочку семи лет, которой ничего не стоит в любой миг взорваться словно бомбе. Живёт она на улице Грайналюнд в городке Грасабайр, в комнате у неё всегда беспорядок. С ней живут мама, папа, сестра Пиппа одиннадцати лет и самая старшая сестра Бидда, подросток. У них в доме живут ещё две ленивые болонки – Хансина и Йенсина, ну до того ленивые, даже съесть что-то и то им лень. Они ленятся гулять под дождём, встают не раньше полудня, и ещё такие ленивые, что за кошками гоняются только во сне. Спят себе спят и вдруг начинают лаять, значит, им приснились кошки, и на невидимых кошек в стране сновидений они как раз и лают.

Когда-то Фиасоль считала, что самый красивый цвет на свете розовый. Она была готова перекрасить все дома на улице Грайналюнд в розовый цвет и даже думала, что национальный флаг надо сделать розовым[2]. Но сейчас свою розовую одежду она запаковала в коробку. Теперь она хочет носить только синюю и коричневую одежду, потому что на ней не так заметна грязь.

Ингольвюр Гойкюр живёт в доме, который расположен на другой стороне улицы наискосок от дома Фиасоль. Ему девять лет, он её лучший друг.

– Мы никогда не сможем уехать с улицы Грайналюнд, – говорит иногда Фиасоль.

– А почему? – спрашивает мама.

– Потому что рядом всегда должен жить Ингольвюр Гойкюр.

Потом она задумывается.

– Мама, если его родители вдруг решат переехать, нам тоже придётся переехать. Даже если они переедут далеко.

– М-да, – задумчиво говорит мама. – В таком случае я очень надеюсь, что они никогда не переедут, потому что мне нравится жить на улице Грайналюнд.

– И мне тоже нравится, – говорит Фиасоль. – Но больше всего мне нравится жить в моей норке.

– Что ещё за норка? – удивился Ингольвюр Гойкюр, когда однажды Фиасоль сказала, что пойдёт домой к себе в норку.

– Ингольвюр Гойкюр, норка – это очень маленькое и очень уютное место, где всем безопасно и уютно, – ответила Фиасоль и побежала домой в свою норку.

– Больше не буду есть ничего сладкого, – говорит Фиасоль, как следует наевшись сластей. – Терпеть не могу сладкое, – говорит она немного спустя и кладёт в рот большой кусок шоколада. – Я только съем вот это, и тогда конец, – решительно заявляет она.

– Да ну? – удивлённо говорит её старшая сестра Пиппа. – Вчера ты съела ужасно много сладкого.

– Но ведь вчера была суббота. А сегодня воскресенье, и сегодня я его не люблю.

– А что будет завтра? – недоверчиво спрашивает Пиппа. – Завтра понедельник. По понедельникам ты тоже не любишь сладкое?

– Ну да; я вот только-только начала не любить его, в особенности этот кислород.

– Какой ещё кислород? – удивляется Пиппа.

– Да-да, я не люблю кислород. Я думаю, что у меня аллергия на кислород.

– Этого не может быть, – устало говорит Пиппа. – Всем людям нужен кислород. Фиасоль, ты не могла бы жить, если бы не было кислорода.

– Не говори глупостей, – смеётся Фиасоль. – Я прекрасно могу прожить без кислорода. Мне он кажется отвратительным.

– Кислород – невидимая, но необходимая для жизни часть воздуха, которым мы все дышим, и поэтому живём, – раздражённо говорит Пиппа. – У тебя не может быть аллергии на кислород.

Фиасоль задумывается, ей кажется, что Пиппа что-то перепутала.

– Нет, я говорю не о таком кислороде, – говорит она со смехом. – Я имею в виду кислые конфеты, от которых во рту становится кисло. Кислород – это ведь кислый рот, теперь-то ты меня понимаешь?

Пиппа смотрит на Фиасоль, широко раскрыв глаза, и качает головой.

Ты – жизнерадостная девочка, ты – бомба, которая может в любой момент взорваться, – иногда говорит мама, глядя на Фиасоль.

Следующая страница