Владимир Гурвич - Федеральный наемник

Автор предупреждает, что любое сходство с реальными событиями и с реальными людьми абсолютно случайно. Да их и не может быть, так как все описанное в романе родилось исключительно в голове создателя этого произведения.

Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покой и не находя говорит: возвращусь в дом мой, откуда вышел.

Евангелие от Луки

О том, что я стану делать в первые минуты на свободе, я начал думать едва ли не за полгода до освобождения. Сперва эти мысли были эпизодическими, но по мере приближения долгожданного часа они заполнили едва ли не все мое мысленное пространство. Все остальные темы, которые вращались в моей голове предыдущее время, куда-то исчезли, вернее эти мысли не пропускали других.

Впрочем, когда человек три года видит одни и те же лица, когда вся его жилая площадь ограничена жестким прямоугольником койки в бараке, когда любое твое передвижение на самое ничтожное расстояние контролируется бдительным оком охранников с автоматами в руках, о чем еще можно думать. Прошлые события, которые занимали меня большую часть срока моего заключения, внезапно отошли в сторону, сделались незначительными. Передо мной растирался безбрежный океан будущего, но вот каким оно будет, я, несмотря на все свои мыслительные усилия, не представлял. В одном я был уверен: к старому пути нет, все что было в той прежней жизни, навсегда умерло. И если я хочу дышать полной грудью и чистым воздухом, надо начинать все заново. А жить мне хотелось просто зверски, желаний накопилось столько, что я даже не знал, с какого начинать их исполнение, когда я окажусь на воле.

Ночью, укрытый от всех не только одеялом, но главным образом густым покрывалом темноты, я представлял эти заманчивые картины новой жизни, из которой меня насильственно вырвали на столь длительный срок.

Но теперь, когда он подходил к концу, я собирался в полной мере компенсировать понесенные потери. Нет, больше вы ничем меня не заманите, все ваши речи – обман и мне абсолютно все равно, что вы говорите, к чему призываете, что обещаете. Я вам не верю, отныне я никому не верю это мой девиз, который я написал бы на своем фамильном гербе, будь он у меня. Мне глубоко наплевать на всех, на весь этот гнусный, как комариное облако, мир. Отныне я хочу заниматься одним: своей драгоценной персоной, удовлетворением ее желаний, всего того, чего она была лишена не по своей воле. Таковы были мои настроения и планы перед выходом на свободу.

И вот этот сверхдолгожданный миг наступил, я получил все документы, справку, что отныне я не заключенный, а равноправный гражданин своей страны, что я расплатился с ней полностью за свои действительные или мнимые грехи – и теперь могу делать все, что хочу, не давая никому отчета, не спрашивая ежеминутно разрешения. Я шагнул за границу, отделяющую царство свободу от царства рабства, и его вороты закрылись у меня за спиной. Я набрал полную грудь воздуха, сладкого, как нектар, воздуха свободной жизни.

И все же это была еще не в полной мере свобода, это было лишь предисловием к ней. Я почувствую ее по-настоящему тогда, когда вновь вернусь туда, откуда меня насильственно изгнали.

Я в последний раз взглянул на затворенные в зону двери и подумал о том, что не исключено, что точно так они выглядят и в аду. По крайней мере для меня это сравнение останется правомерным на все оставшиеся мне годы. Ну а сейчас скорее прочь отсюда, туда, где протекает совсем иная, не похожая на эту трехгодичную жизнь.

Я отправился на вокзал. На этой, затерянной на огромных таежных просторах станции, пассажирские составы останавливались неохотно и нечасто. Я купил билет, и у меня оставалось много свободного до прихода моего поезда времени. Но ожидание посадки меня совсем не тяготило, само словосочетание «свободное время» ласкало мой слух, подобно мелодии великого композитора. Я был готов сидеть в грязном заплеванном зале ожидания многие часы, ибо весь этот срок я находился на свободе.