Максим Кустодиев - Фальсификация

Любовь Григорьевна аккуратно развернула платочек и промокнула глаза.

– Вот, плачу, – сказала она.

Оля выслушала Любовь Григорьевну не перебивая, теперь, понятно, следовало задать вопросы, но вначале, конечно, произнести слова сочувствия. Хотя, возможно, ничего страшного все же не случилось.

– Дорогая моя, понимаю, вы переживаете, – сказала Оля, накрыв ладонью безутешно застывшую на столе руку Любовь Григорьевны, – но, возможно, ничего страшного все же не случилось.

– Случилось.

Оля и Лидка росли вместе, жили по соседству, сидели за одной партой, но уже пять лет, даже больше, Лидка в Финляндии, замужем, а ее мать, Любовь Григорьевна, позвонила вдруг, вся в слезах, и просила непременно зайти, ну как тут откажешь, и вот теперь приходится сидеть на кухне, смотреть на нее, пить убогий чай «Липтон» в пакетиках, а чего собственно случилось…

– Случилось, – повторила Любовь Григорьевна. – Материнское сердце чует беду.

Младшая сестра Лидки, Варвара, пропала 19 сентября, то есть позавчера. Ушла вечером, и нет ее. Не позвонила, ничего. Ну и что? Варвара учится в девятом классе, но выглядит вполне половозрелой девицей, Оля не раз встречала ее на улице, живут-то они рядом. Мальчики, пиво, винишко, закружилось, поехало, дело молодое. Оля помнит, что они с Лидкой творили в последних классах школы, да и сама Любовь Григорьевна – низкорослая, расплывшаяся, с седыми неряшливыми волосами – не всегда же она была такой, тоже могла бы кое-что вспомнить. Сиди тут, слушай ее шарманку. Заметно, что ей очень даже нравится роль убитой горем матери, двоих вырастила, без отца, легко ли, и тут такое… А что, собственно, такое?

– Так вы и в полицию обращались?

– А как же? Вчера еще сходила. Да толку от них! Это Лидка надоумила меня к тебе позвонить.

– Да? – удивилась Оля.

– Ну, конечно. Ты же в газете работаешь. Ты же журналистка!

Слишком громко сказано. Журналистка! Да, она числится в штате ничтожной газетенки, но по сути это ошибка, сплошное разочарование. Никогда она не мечтала о подобной работе, но почему-то так сложилось. Конечно, она достойна лучшего. С ее-то вкусом, образованностью, с ее внешностью. Но увы, что-то не находится желающих по достоинству оценить это совершенство.

– А что же говорят в полиции? – вежливо поинтересовалась Оля.

– Понятно, что. У них одно на уме – загуляла, мол, через день-другой вернется. Хорошо хоть заявление приняли. Большое спасибо.

– Но вы не думаете…

– Если бы загуляла, я бы не волновалась. Все куда хуже. Эта секта, от нее жди беды.

– Секта? Варвара попала в секту? Вы в полиции рассказали?

– Все рассказала. Почти все.

Любовь Григорьевна замолчала, оценивающе глядя на Ольгу. Несомненно, несчастная мать понимала толк в драматической паузе.

– Про дневник я ничего им не сообщила. На вот, сама почитай!

Тяжелая серая тетрадь оказалась в руках Ольги.

– Здесь почитай, с собой дать не могу.

Оля без энтузиазма раскрыла фолиант, толщина его пугала, должно быть, это будет скучное занятие. Но к счастью мелким разборчивым почерком было исписано всего несколько страниц.