Сергей Янсон - Если женщина…

Грише уже исполнилось тридцать два года, а семьи не было. И женат он ни разу не был. Принципиально против женитьбы Гриша, конечно, не возражал, но в тридцать два впервые жениться, наверное, так же страшно, как девушке в пятнадцать стать женщиной. Правда, если у девушки такой страх с годами проходит, то у мужчины – наоборот, усиливается. Он у Гриши усиливался бы еще долго, но весной случилось несчастье – умерла мама. Гриша остался один.

Пока хоронили, пока справляли поминки, пока по квартире ходили знакомые и незнакомые люди, Гриша успокаивал себя мыслями о неизбежности смерти, о существовании неведомой нам бестелесной жизни, о том, что все на свете повторяется, и всякий умерший еще не раз вернется на землю… но люди разошлись, разъехались дальние родственники… Последней – тетя из Макеевки. Она прожила три дня, а на прощание ласково сказала:

– Веди хозяйку в дом, иначе сам околеешь!

И Гришу посетило, а может быть, и настигло чувство, которого он раньше не знал. Гриша понял, что перед линией между жизнью и смертью из всей семьи он стал крайним: ни дедушек, ни бабушек, ни папы, ни мамы. А кому тогда все: и книги, и красивая посуда, и картинки на стенах, и фамильный обеденный стол с поцарапанными ножками, за которым в добрые времена усаживались до двадцати человек? А фотографии, а альбомы, а дедушкина шкатулка с музыкой? Музыка, правда, давно не играла, но шкатулка все равно дорога… Жаль было не денег, потраченных на все это, жаль было овеществленного чувства продолжения семьи, самого себя.

Теперь, когда приходилось наводить видимость порядка в квартире, Грише грезилось всегда одно и то же: вот кто-то звонит четыре раза (фамильный код!), открывает он дверь, а на пороге – красавица в легком платье. «Здравствуй, Гриша! – говорит, – Я буду любить тебя всю жизнь и буду тебе верной женой и рожу тебе трех здоровых мальчиков. А если ты меня разлюбишь, я все равно буду с тобой и прощу все твои измены». Гриша чихал от пыли, красивая девушка исчезала, и снова со всей остротой вставала проблема ремонта квартиры и мытья окон.

Работал Гриша начальником маленькой лаборатории в большом проектном институте, а вечерами часто ходил в шахматный клуб. Шахматный клуб в его городе был известным местом. Собирались люди интеллигентные, с рейтингом. Работало два кафе, куда после обсуждения красивой партии можно было теоретически пригласить девушку, посидеть с другом, поговорить о государственном устройстве или о женах известного гроссмейстера.

Другом Гриши состоял человек по фамилии Сазонтьев. Сазонтьев был женат, сыну исполнилось пять лет, однако семья не особенно сказывалась на личной жизни приятеля. За лето он успел три раза зайти к Грише с девушками, приносил вино и хорошее настроение, причем делился и вином, и настроением, и девушками. Правда, за вино приходилось отдавать половину денег, но это Гриша считал правильным, а то, что он считал правильным, было для него незыблемым, как то, что в сицилианской защите после е2—е4 следует с7—с5.

Вечера бывали веселые. Обычно Сазонтьев пел под гитару несколько песен, все вместе выпивали две бутылки вина и парами расходились по комнатам. У Гриши была двухкомнатная квартира… И всегда ему почему-то казалось, что вторая девушка идет с ним только потому, что друг – занят.

Сазонтьев тем же вечером уходил.

«К жене надо являться вовремя», – говорил он.

Это был его постулат. Обе девушки уходили тоже. Гриша даже не пробовал их удерживать. Тяжело иметь друга, который на голову выше тебя, свободно говорит о любви в любом обществе, да еще не добрал всего пол-очка до мастера! А как Сазонтьев знакомился! Сам Гриша был из тех мужчин, которые, когда хотят на улице понравиться незнакомой девушке, спрашивают: «Который час?» и, услышав о себе правду, отступают. Сазонтьев был другим. Он много раз говорил Грише, что главное – вызвать смущение в стане врага, ошеломить вопросом. Сазонтьев смотрел врагу прямо в красивые или не очень глаза и спрашивал: